Part 26.

Хоть и был я очень благодарен Жуковым, за то что они предложили пожить у них первое время, моё самолюбие было сильно задето. Мне было напрямую указано моё место. Видя моё удивление и неудовольство, Кира извинилась, и сказала, что несмотря на то, что их квартира и кажется большой, но чулан - это единственное место, куда они меня могли поместить. Думали первоначально о комнате для игр, но там стоял компьютор и им не хотелось ущемлять интересы их 14 летнего сына, который часами просиживал у монитора.

Я знал эту семью не очень хорошо, в основном из восторженных слов брата, который описывал Жуковых как потомков, наследников непревзойденной русской интеллегенции, дворян, дальних родственников Льва Николаевича Толстова, возможно даже и носителей громких титулов.

Сам я, хоть и низкого рождения - отец, правда, был профессором в Московского Университета, но начинал он разнорабочим и каменщиком - считал, что гостю нужно отдать лучшее. Так я всегда поступал в России, так, в последствии я вел себя по отношению к новоприбывшим в Америку.

Можно было, конечно, спать и в этой конуре, спали же там кухарки, не жаловались. Но какой же черствостью нужно было обладать, чтобы не понимать, что любой иммигрант обладает повышенной чувствительностью к неуважению.

Только потом, через несколько лет я понял, что в Америке с человека слетают наложенные коммунистическим режимом оковы и он показывает свою суть, становится тем кто он есть на самом деле. Гениальный математик становится милиардером, поэт начинает спекулировать недвижимостью, забитый и нещадно эксплуатируемый инженер еврей вдруг делает головокружительную карьеру.

Нет не книги, не игра на скрипке, не "интеллегентность" были главным для семьи Жуковых, а их дворянство, их титулы. Не спорю, были они добрыми господами - не забудьте приказать накормить людей - но всё же владетельными господами с дворнёй, горничными, конюхами и кухарками.

Кира была держательницой литературного салона, конкурировавшего с другими литературными салонами города (вспоминается "как в лучших домах Бостона и Филадельфии"), к ней запросто приходили известные писатели, и Кандид со своими чемоданами в игровой комнате ей был совсем не в масть. Кандид же, живущий в чулане, служил доказательством гуманистического направления её салона, и был поэтому даже полезен.