Part 28.

В Америке Кира расцвела. Конечно она не пошла работать в школу - в американских школах не преподают русский язык. Для постоянной работы в университете у неё не было достаточно образования - приходилось конкурировать с докторами филологических наук как русского так и местного производства. Хотя местного разлива филологи и говорили на чудовищном диалекте русского, выращенном на кафедрах американских университетов, держались они прочно, как пуговицы и впускать в свою среду малообразованных (в их понимании) носителей языка они не собирались. Видно знали бостонские филологи о русском языке нечто такое, что было совершенно недоступно для понимания филологов рожденных на брегах Невы или Москва Реки.

Надо сказать, что наши филологи тоже были не лыком шиты. Мать первого принятого мною семейства, кандидат наук, специалист по испанской литературе, довольно-таки быстро нашла место профессора (самого маленького, правда, но всё-же профессора) на кафедре испанкого языка в достаточно известном университете. Русские окопались на этой кафедре и держали оборону по всем правилам военного искуства. Несмотря на обилие латинян в Америке, ни один из них не смог пробить себе постоянное место на этой традиционно русской кафедре. Почасовиков брали, это правда, но выше уже не пускали.

Кира, как потомок русских аристократов близких к декабристам, получила место почасовика и не где нибудь, а самом Гарварде; место не постоянное, с небольшой нагрузкой и со смешной зарплатой. Это не мешало ей именовать себя профессором Гарвардского Университета. Как профессор Гарварда, она вошла в состав редакционной коллегии известного рускоязычного эммигрантского журнала в Париже и время от времени публиковала там свои статейки. Дохода её преподавательская и литературная деятельность почти не приносила, но к счастью программисты в то время были в большой цене и Петина зарплата позволяла ей вести образ жизни светской дамы.