Все, что я здесь напишу, я никогда и никому рассказывать не собирался. Но наступили другие времена. И еще я прочел замечательный рассказ Дмига…

Не могу до сих пор прогнать этот образ. Последнее, что запечатлелось в застывших зрачках – женщина в хиджабе…

Нет, я никогда не подходил близко к такой женщине… Но она незримо находилась где-то рядом во время моего долгого и так и незакончившегося романа с Востоком… Который я люблю, дочери которого остались в моей памяти самыми прекрасными и светлыми…

А началось все с восточных ворот России – жаркого и шумного города Астрахани. Там я встретил свою первую восточную любовь. Мы не остались вместе, и возможно, это самая большая ошибка и глупость в моей жизни. Остаться – было бы также преступлением, но речь не об этом… Позже я искал других женщин, чтобы забыть о ней – и чем больше их было, тем яснее я понимал, что лучше ее мне никогда не найти… И все чаще эти женщины оказывались восточных кровей – так происходило и случайно, и намеренно…

Тот первый, самый страстный и сумасшедший роман проходил во время моих периодических остановок в Астрахани по дороге в Иран, ту самую страну, где все женщины без исключения носят хиджаб. И находясь там, с грустью глядя на север, по ту сторону древнего Хазара, Каспия по ирански, всегда вспоминал, что моя любимая там, на севере, сестра этих женщин. Она свободна и носит то, что ей взбредет в милую взбалмошную головку, она воспитана в русской культуре и совсем не знает родного языка… Но она их сестра… Я вижу эти черные глаза из-под чадры – это тот же самый удлинненый, миндалевидный разрез и те же ресницы, что сводят меня с ума, когда эти глаза закрываются в момент любовной неги… Восточные глаза из-под чадры – этот рисунок часто встречается на местных грузовиках, и это выглядит должно быть крайне эротично в глазах местных мужчин…

Хиджаб – это общий термин, применяемый к одежде, которую должна носить исламская женщина. Это может быть тент, аналог чадры на фарси, но большинство иранских женщин носит рупуш – мешковатое платье свободного покроя. Если не носишь чадру – обязателен платок. И еще масса строжайших предписаний, ну например, челка допускается не более двух сантиметров наружу… И за всем этим следит страшный Комитет (Komite-ye Enghelab-e Eslami), попросту религиозная полиция…
Но… запомнилась мне картинка с натуры у загородного ресторанчика в предгорьях Эльбурса, недалеко от Тегерана – подъехала вполне приличная иномарка ( что в Иране показатель благосостояния) и из нее вылезла веселая компания – два парня и две девушки.
Девушки были одеты так, что я даже открыл рот от изумления – это было и соблазнительно, и сексуально, но ни одного закона хиджаба при этом нарушено не было… Воистину, женской изобретательности нельзя поставить заслона…

Что еще осталось в памяти о тех женщинах в хиджабах… Пожалуй, главное – они счастливы… Я слышал беззаботный смех из-под чадры, видел дорогие модные туфельки под черным балахоном, женщин, покупающих хорошую косметику, пользоваться которой запрещено… А если почитать их законы о правах женщин – многие наши феминистки лишь позавидуют втихомолку черной завистью, озираясь по сторонам – не заметили ли этого их состояния раскрепощенные подруги, товарищи в борьбе за свободу от мужчин…

А моя беззаботная возлюбленная – так ли оторвана она от своих восточных корней ? Я чувствую ее отношение ко мне, любимому мужчине, и оно другое, это отношение восточной женщины к своему владыке… о, не думайте, она порой капризна, ее внезапные взбрыки могут довести до инфаркта, но это не главное … Восточные женщины любят по-другому, и это сидит где-то глубоко в генетической памяти…
- А братец-то мой в моджахеды подался – сообщает мне любимая невзначай. - Отрастил бороду, ходит на какие-то собрания, стал злой какой-то, огрызается…
И эти разные люди выросли в одной семье. Не воюет ли сейчас ее братишка в Чечне – не могу думать, не хочу…
Еще тогда был взрыв на астраханском рынке… Никого он особо не задел и не всколыхнул… Бомбу подложила в урну местная бомжиха, и все, что она смогла расссказать – Махмуд попросил… дал на бутылку…
А у близкой подружки моей любимой дочка погибла – пришла к маме, торговавшей в соседнем ларьке… оторвало руку и не успели жгут наложить…

Но все это не то, ради чего я взялся писать, это лишь обрамление истории.

Сама же история начинается вполне в КЛСном духе.
« Стройная, симпатичная казашка, 29, хочет познакомиться… за материальное вознаграждение…»
Увы, не осталось у меня той газетки, но написано было как-то очень стеснительно и тактично… И я не зря написал такое долгое вступление – чтоб было понятно, что пройти мимо этого объявления я не мог…

Если женщина привлекательна для меня, то письма к ней удаются, вызывают ответный интерес – вот и в этот раз ответ я получил очень быстро… - Встретимся там-то и тогда-то, узнаете меня по восточной внешности…

Оказалось – 38 лет, я собрался уже уходить, но решил посидеть и поболтать с ней в кафешке… И уже через полчаса я радовался, что не ушел… В первый день я не потащил ее в койку, что было воспринято как чудо… На второй день чудо увидел я, когда она разделась, это тело оказалось свежее и соблазнительней, чем у недавней 25-летней случайной подружки…
Вся история Джамили фантастична, в нее можно было не верить, но я поверил. В Казахстане ей было плохо, душила астма, а приехав на север России, она впервые за много лет вздохнула свободно. Она полюбила русского парня и надеялась выйти замуж.
Продала квартиру на родине, но все деньги проиграла в лохотроне на московских трех вокзалах. Друг ее утешал, и все было бы не страшно, но на скользкой зимней дороге случилась авария и друг погиб, а у Джамили остался шрам на подбородке…
Дальше были скитания по съемным квартирам, продажа последних ценных вещей, фиктивный брак со слесарем-алкоголиком… Жить с ним не смогла… Джамиля - гордая дочь Востока, и когда родственники стали говорить, что она собирается оттяпать квартиру, она просто ушла… Деньги кончались, устроиться на работу иностранке было почти невозможно, она торговала на рынке мантами собственного изготовления, кормила проголодавшихся торговок, и чуть не была избита кокурентками – у Джамили было несравненно вкуснее и дешевле… Родственникам любимого она оказалась не нужна, да еще и его дружок затащил в койку, и она почему-то не могла сопротивляться…
Я знал, почему. Я сам это почувствовал. Джамиля хотела ребенка, и я со страхом видел, как она подсознательно не выпускает меня из себя перед самым финалом наших бурных любовных игр… Не было предохранения никакого совсем, она не хотела этого…
Вот так, оказавшись никому не нужной, без денег, совсем без всего, она и дала то самое объявление… Ни на что не надеялась уже… И тут явился я – прекрасный принц…
Нету здесь ни самолюбования, ни иронии – для нее это было так, а меня испугало…
Джамиля оказалась такой чудесной любовницей – не найти такой нигде ни за какие тысячи баксов… Ей и денег как таковых не надо было – снять квартиру, помочь найти работу… Я б смог, пожалуй, если б поднапрягся, но чувства эти восточные меня начали пугать нешуточно… И очень удачно подвернулась стопудовая причина расстаться – просто я надолго собрался в море… Джамиля уехала к подружке, простой деревенской женщине в глухую северную деревню… Подружка жила одиноко и была ей рада…

Через полгода я вернулся и совершенно случайно заглянул на почту в абонентский ящик, где никаких писем не ждал. Но письмо было. Я распечатал его и остолбенел от первых бросившихся в глаза слов… Я в роддоме… поздняя первородящая… узкий таз…астма…боюсь за жизнь своего мальчика, знаю по узи… Помоги !!!
Уже потом читаю внимательно – ты тут непричем… этого ребенка подарил мне Бог…

Меня поймут мужчины, находящиеся под зорким и неотступным контролем жен…
Ребенок был не мой, встречаясь со мной, она уже была беременна. Но мог бы быть моим запросто… Хотя не в этом дело.
Не помочь я не мог. Такой радости, какая была при встрече в роддоме, я наверное уж больше не увижу никогда… Такое приданное получил не всякий малыш из нормальной семьи… Как я выкручивался, находя неподконтрольные жене деньги, история другая.
Из окна роддома малышу на меня показывали, как на папу. Я держал в руке крохотные пальчики… Назвала его моим именем… и отчество мое дать хотела, да отговорили –дали бывшего мужа-алкоголика, какие-то хоть шансы на гражданство…

Когда я провожал Джамилю с малышом на поезд, взял ребенка на руки, а ей пришлось залезать в поезд самой. У нее были разрывы, она даже сидеть не могла, и тут они разошлись… Она сказала об этом в последнюю минуту перед отправлением, побледнев – из меня кровь идет… Лихорадочно перебираю варианты – нет лучших… некуда, поздно уже… Два дня метался в переживаньях, пока не позвонил – все нормально, все обошлось…

Еще в прежних разговорах часто проскальзывала эта тема. « Бабушка моя рожала в юрте, и обходилась без всяких врачей… Я не выполнила свой долг перед природой, не родила ребенка, моя жизнь бессмысленна…» Из письма : « До восьми месяцев я помогала Наде в кочегарке, бросала в печь тяжелые дрова, таскала ведра с водой и чистила снег возле дома большой лопатой. Я носила тулуп и валенки и была настоящей деревенской женщиной. В деревне люди искренние и гостепреимные, добрые. Помогают друг другу. Только работы нет.» В разговоре было добавлено – пьют по-черному. В районном роддоме иностранку принимать отказались. «Да и рожают там женщины, как собаки, никаких условий нет.» Вот и набрали денег всей деревней, и поехала Джамиля на последней неделе в свой любимый северный город, верила, что он ее не предаст. Не предал – врачи отнеслись как и должны бы повсюду- но лишь единицы остались – положили в отдельную палату (другие были переполнены) и держали, пока сама не смогла уехать (почти три недели).

«Я родила одна с помощью медсестры, но подсознанием поняла, что теперь не одна в этой доброй земле России. Россия подарила мне сначала здоровье, потом сына и вместе с ним верного друга и подругу…» «Я благодарна Богу и судьбе своей, теперь я не в обиде, я просто счастлива, что теперь не одна…»

Через пять месяцев Джамилю с малышом выдворили из России, отказались продлить регистрацию. Снова приступы астмы, страх, что сын останется без матери…

«Нет, я не хочу жить здесь, не хочу… как я мечтаю увидеть своего мальчика в садике и в школе на российской земле, его родине…»

«Если б ты знал, как я переживаю за родину-Россию, ведь в последнее время рождаемость падает, детей так мало, это значит, кто в России лет через 20 защитит свою Родину. Почему вы в свою родину пропускаете всяких подозрительных и опасных людей разных национальностей, предоставляете им прописку, регистрацию, жилье, а мне, простой женщине, которая с риском родила от русской крови, не позволили продлить регистрацию, чтобы потом получить гражданство ? Обидно мне. Еще вдвойне обидно, когда здесь, в Казахстане, когда узнают имя и отчество моего сына, смотрят на него, как на врага, врачи, на прививке, да вообще просто замерить рост и вес, и даже простые люди, с которыми иногда приходится общаться. Лишь друзья поражаются и радостно поздравляют меня… меня пугают мысли, что он у меня единственный… ради него хотелось бы иметь еще одного-двух детей. Для меня счастье – знать свое место и обязанность – рожать детей, свою плоть и кровь. Но я не хочу этого в Казахстане, не желаю здесь жить и ненавижу этот край.»

Собственно, ради вот этих строк я и затеял всю свою писанину. Получилось длинно, а ведь столько еще о Джамиле не сказано важного. Но почему-то мне кажется, что этим строкам нельзя было пылиться в моих секретных архивах. Пусть их прочитает еще несколько десятков человек…

Русские женщины не рожают детей. Если и рожают – в роддомах устали бороться с курением и выпивкой бестолковых мамаш.
Восточные женщины по восточному любят, любят нас, рожают от нас детей. Значит, что-то еще осталось в России притягательного, не все пропито и разворовано, и есть надежда, что великая культура примет в свое усталое тело и преобразит здоровую свежую кровь…

Если у нас будет продолжатся засилье гнилого либерализма, с гримасами наподобие феминистских, восточные женщины не перестанут рожать детей. Но им останется стать правоверными мусульманками и носить хиджаб. Им это не будет обузой. Их древний генетический код с радостью примет соответствующий их понятию о жизни обычай.

А у нас сейчас женщина в хиджабе вызывает страх. Я боюсь, что Джамиля потеряет все шансы вернуться в свою любимую Россию.

Я люблю свою Родину. Но без любимых раскосых черных глаз она станет для меня унылой и безрадостной.

PS Я многого не написал, а многое захотел бы изменить – но не буду ничего редактировать, иначе не отправлю никогда… Исправил лишь ошибки в письмах Джамили – ее акцент и неправильная русская речь были милы лишь мне, кто слышал эту речь из ее уст…