Наш коллега STrip выдал целый меморандум. Он разворачивает
индуистскую Сансару в карусель московского ЦПКиО (или дорожку
ипподрома), где некие неразумные мечутся по замкнутому кругу
между Менделем и Вассерманом. Тут тебе гигиена и психика,
цифровой концлагерь и клоака. И главное - контрафакт и наебалово.
О чём еще можно мечтать на рынке, который сдулся 20 лет назад.

Мантра про 50 тысяч (как технология или мечта) способна так
раздуть щеки (а вместе с ними и САМОуважение), что декорации
секундных судорог можно принять за заветы И.Канта (1788 год):

"Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением
и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, -
это звездное небо надо мной и моральный закон во мне. И то и другое
мне нет надобности искать и только предполагать как нечто окутанное
мраком или лежащее за пределами моего кругозора; я вижу их перед
собой и непосредственно связываю их с сознанием своего существования."

С другой стороны, установление нижних пределов цен за скотские
удовольствия напоминает представления Шуры Балаганова, сорвавшегося
на краже копеечного кошелька. Бендера, отхватившего миллион, раздели
румынские пограничники.

Правилам хорошей/правильной "бли, которые предложил нам ST, чисто
эмоционально больше соответствует возглас Ричарда III в одноименной
трагедии Шекспира - "A horse, a horse! My kingdom for a horse!".
На русской сцене (после неточного перевода) конь подешевел вдвое:
"Коня, полцарства за коня!"

Так в колхозе "Красный уд" пьяный комбайнёр Федор выбегает на крыльцо
своего дома с криком "Полколхоза за PIZду!". У него трудодни мешками,
почетная грамота от райкома и жена с большой белой жопой. Но чего-то
не хватает организму. Он знает, что насущного ему по пьяни в деревне
не найти. А в райцентре свои бедолаги-"баришки, такие же потерянные,
надеются, что "качественный" секс должен существовать. Где и за
сколько - об этом (наверняка) кто-то знает или слышал.

Им бы встретить "нашего" ST. Но тот с вершины своей потрЕБИтельской
пирамиды никогда к ним не спустится. Возможно, он (как праведник)
со слезами смотрит на толпу неправильно "бущих, которых от него отделяет
непреодолимый ров. Это почти апокалиптика, пронизанная чувством
безнадежности. Толстовские рисовые котлетки и непрекращающаяся
эрекция, которую не дано утолить.

Когда-то последние станут первыми. Но не здесь и не сейчас.