«Эта история для тех, кому она будет интересна просто сама по себе – без морали и выводов»
Нджала
Прошло уже много лет и мне трудно восстановить те события с точки зрения меня тогдашнего, воссоздать те чувства и ощущения, вернуться к той тоске и безысходности. Мне трудно передать щемящую грусть, которая накатывала на меня несколько лет спустя. Сейчас я помню лишь эпизоды и их логические связи – связующая нить эмоций уже разорвана и забыта. Пройдет еще несколько лет – и контуры размоются, события отложатся в дальних закоулках памяти и от них, как от невостребованной книги в библиотеке, останется только формуляр…
Мы вчетвером проезжали Останкинскую башню. Слева был пруд, справа парк. Летним вечером 1996 года облака закрывали верх башни. И лучи прожекторов, упираясь в эти нереально низкие облака, создавали сказку. Меня переполняло давно забытое чувство - «Просто хорошо». Хорошо не от чего-то конкретного, а хорошо вообще – как в детстве, когда классе в пятом ты сдал учебники, учебный год позади, а впереди три бесконечных летних месяца и тебе просто хорошо - хорошо от вида двора, от футбола через час и от поездки к бабушке в деревню через месяц. И ничего не случится… .
Час назад мы с другом взяли на Ленинском двух проституток и везли их ко мне. Благо все было за нас: было место – моя свободная на целую неделю трехкомнатная квартира, был повод – мой друг Коля утром купил Ауди 80, которую, собственно говоря, мы тут же и задействовали, было «бабло» – Коля прогуливал оставшиеся от покупки деньги. Кроме того, был некий подтекст мероприятия – это были первые в моей жизни проститутки.
Я сам выбрал себе Анжелу и теперь сидел заднем сидении рядом с ней. Коля со «своей» трепались о чем-то своем впереди, а я, взяв Анжелу за руку, все время говорил: «Посмотри в окно – ведь это все безумно красиво». Но она смотрела не в окно, а на меня, смотрела преданно и счастливо, с любовью и пониманием. Смотрела на меня и тихо-тихо говорила: «Это правда, сказка». И я был горд оттого, что мы такие благополучные, что все складывается, что я дарю девушке счастье, она сама это осознает и от того благодарна мне. Ведь что и кого она до момента встречи со мной видела? Только грязь… . Так я понимал тогда.
Я уже не помню подробности той ночи. Потом было много таких ночей – похожих друг на друга. Ночей, будто стопка листов со сценариями, сделанными под копирку и разнесенными ветром времени по моей жизни. Кружение по ночной Москве «по точкам», «девочки по 100 выходим», закупки по пути в магазине, изначально бестолковая суета в квартире, переходящая в похмельное утро – затем сожаление, потом ожидание следующей поездки… .
Но было то, что отличало именно эту ночь. Я помню свои ощущения того эпизода до мельчайших чувственных деталей, я помню все – как располагались тени на простынях и стенах, какая музыка играла, и то, что луна тогда светила прямо в окно и отражалась в глазах Анжелы. Анжела лежала подо мной, ее глаза светились отраженным лунным светом, и я опять читал в них преданность и счастье бытия со мной. И я вдруг смог выразить в одном предложении всю суть этой ночи: «ВПЕРВЫЕ В ЖИЗНИ Я ЗАНИМАЮСЬ ЛЮБОВЬЮ С ЖЕНЩИНОЙ, АБСОЛЮТНО ПОДХОДЯЩЕЙ МНЕ ВО ВСЕМ – КРАСОТА, УМ И ИСКРЕННИЕ ЧУВСТВА КО МНЕ».
И щемящее чувство тоски, что до конца ночи осталось совсем немного и ЭТО никогда больше не повторится. Так я понимал тогда.
Утро, действительно, выдалось похмельным. Коля, каким то непостижимым образом самостоятельно уехал на своей «Аудюхе», а я провожал девчонок на такси. Засевшая в голове мысль: «ЭТО никогда больше не повторится» не давала покоя и, в конце концов, реализовалась в действие. Анжела дала мне телефон квартиры, которую они снимали с подругами и мы договорились, что в 17.00 я заеду к ней и мы снова встретимся.
Проснулся я с ощущением все того же похмелья и твердым знанием, что я почти проспал. Через 10 минут я уже мчался в район «Текстильщиков», а через 15 минут смотрел вслед ГАИшнику, который уносил мои документы в «Газель». Варианты просматривались самые нерадостные - я был явно с похмелья. Через несколько минут молодой лейтенант вынес мне документы, козырнул и пожелал счастливого пути, добавив: «Проводим операцию по выявлению поддельных талонов техосмотра». Я сдержанно поблагодарил, сел в машину и рванул дальше – в «Текстильщики».
Потом, вспоминая этот эпизод, я так и не решил – была ли эта одна из развилок жизненного пути, или это был просто «лежачий полицейский», положенный судьбой для того, чтобы я притормозил и подумал… .
Но измененное сознание плохо воспринимает неявные знаки…
Тихим летним вечером заштатная улочка в Текстилях была неотличима от улочек южных российских городов – зеленая, пыльная, безлюдная. Разве что за разросшимися деревьями и кустарниками скрывались фасады пятиэтажек, а не одноэтажные частные дома со сплошными глухими заборами.
На пересечении улицы и выезда из дворов стояла Анжела и смотрела в сторону, противоположную той, откуда я подъезжал. Она была в тренировочных штанах, майке навыпуск и домашних шлепанцах на босу ногу. Вся ее поза выражала какое-то безнадежное ожидание – стройная хрупкая фигурка, наклоненная вперед, одинокая и беззащитная. Я остановил машину и несколько секунд смотрел на Анжелу – к горлу подкатывал комок… .
Она села в машину, в чем была - вещи, туалетные принадлежности и все необходимое я купил Анжеле на следующий день. И пятеро суток мы провели вместе, не расставаясь ни на секунду. Мы с Анжелой перемешались друг с другом – это может и банальное сравнение, но наиболее подходящее к той ситуации.
Я носил ее на руках – в буквальном и переносном смысле. Дни мы проводили дома (да, ДОМА и это была наша негласная игра, будто у нас есть СВОЙ ДОМ), а ночами ездили по Москве. Анжела не была в Москве вообще нигде. Ну, в смысле, в общепринятых «туристических» местах. Возможно, с ее точки зрения, я тоже много где не был – меня иногда поражали своей роскошью и недоступностью здания, увидев которые, Анжела узнавала их и пыталась посвятить меня в тонкости своего пребывания там.
Днем мы валялись в кровати, смотрели телевизор, болтали, ели, пили – и не могли наговориться. Точнее я бы сказал выспренно: «Не могли насладиться духовным общением друг с другом». А с наступлением темноты начинались эти безумные поездки по Москве: МГУ, Красная площадь, Поклонная гора, ночные Воробьевы Горы и Патриаршьи Пруды, Арбат и Замоскворечье, кафешки и ресторанчики.
И ночные хождения вдвоем. Я был горд тем, что мы идем вместе - то, что она проститутка, не отталкивало меня, а, наоборот, скорее как-то завораживающе притягивало.
Смешно, но я даже не помню, был ли у нас с ней секс в эти дни. Наверное, был…
Не помню уж в какой из этих дней, я впервые сказал, что люблю Анжелу - смешно, что я даже жене сам не говорил этого, просто на вопросы: «Ты меня любишь?» кивал головой, добавляя - «конечно».
Я отчетливо помню, как это произошло. Мы ехали по Кутузовскому, с похмелья во рту было суховато, я купил два пакета сока – персиковый и яблочный – и отдал их Анжеле, за рулем открывать было несподручно. «Возьми яблочный, он тебе нужнее – персиковый густой и ты не напьещся им, во рту сладко будет». Меня будто толкнуло что-то изнутри, я ощутил физическую необходимость прикоснуться к Анжеле, держать ее, целовать, говорить – сейчас это ощущение я бы назвал «нежностьтоксикозом», но тогда не было форума…
Я остановил машину и сказал: «Анжела, я тебя люблю». Потом повторил это еще раз, еще, пробуя на вкус эту фразу, перекатывая ее во рту, осознавая, что ж это за ощущение говорить «Я люблю» человеку, которого действительно любишь.
И услышал в ответ от Анжелы: «Я тебя люблю. Навсегда…».
Сейчас я понимаю, что сложилось много дополнительных факторов, «спустивших курок» - ночь, эмоциональный и нервный подъем от нашего «нон-стопа», ощущение «инопланетности» связи (связи на всю жизнь, как я думал) с девушкой, идущей таким путем. Наверное, что-то подобное испытывала бы девушка «из хорошей семьи», полюбившая наемного убийцу, уже зная, кто он такой…
В ту ночь первый и последний раз в жизни я испытал «моральный оргазм» - не смейтесь, пожалуйста, над этой, казалось бы нелепой фразой.
На пятый день мы вступили в следующий этап отношений. Очень ласково, нежно, пытаясь сгладить ситуацию, Анжела сказала мне, что ей пора на работу. У меня оставалось триста долларов - я дал их Анжеле:
- Этого хватит, чтобы ты осталась еще на два дня?
- Этого хватит, чтобы объяснить, где я была пять дней.
Я объяснил себе ситуацию и убедил себя в правильности и логичности этого объяснения. Это было начало - первое объяснение самому себе что это только сердцу кажется, что происходит что то ужасное, но если подойти логически, то… .
Когда почва начинает уходить из под ног, путник, не знающий дороги, пытается найти хоть что-то, на чем можно устоять, за что можно зацепиться, например, кочку в болоте. А вот рядом и еще одна кочка, а вот еще – может быть трясина не так страшна, когда есть кочки! Прыжок, прыжок, с кочки на кочку, вроде и не так все плохо. Путник удаляется от берега, туман болотных испарений скрывает его. Вскоре шум движения смолкает и никто уже не узнает, почему стих этот шум – может потому, что путник добрался до берега, а может потому, что туман и трясина скрадывают звуки всплеска…
В общем, с этого дня во мне поселилась непреходящая боль: «моя любимая – действующая проститутка». Не на этом форуме объяснять детали, но могу сказать одно – это было страшно и мучительно. И ежеминутно.
Анжела вышла на работу, у меня вернулась с дачи семья. Наши встречи с Анжелой изменили формат. Когда ей удавалось «вырваться с ночной смены» мы, как и раньше, гуляли по ночной Москве, когда мне удавалось вырваться с работы, я приезжал к ней в однокомнатную квартиру в Текстильщиках, которую она делила с двумя «боевыми подругами». Иногда я приезжал с Колей, он пил чай с девчонками на кухне, а мы с Анжелой сидели в освободившейся комнате, я говорил ей о планах на наше совместное будущее, она слушала и кивала. В такие минуты я сидел перед ней на полу, держал ее за руку и целовал ее колени.
Через месяц нашего знакомства выяснилось, что моя Анжела беременна от какого-то из клиентов, причем срок «зашкаливал» так, что речь могла идти только об «искусственных родах». У меня начался «забег» по врачам, больницам и консультациям – помочь Анжеле, сама она демонстрировала полную беспомощность в решении этой проблемы. Не помню, упоминал ли я раньше, но Анжела имела двадцать восемь прожитых лет за плечами, белорусское гражданство и дочь, которую растила мама в Гомеле. Поэтому аборт саму Анжелу не страшил, а вот белорусское гражданство работников медучреждений слегка смущало. Мы вместе ездили по всем консультациям и врачам - у Анжелы, вдобавок, нашли какие-то осложнения по женской части, мешающие избавиться от ребенка прямо сейчас.
Однажды в очереди я услышал, как какая-то женщина сказала про меня – какой заботливый муж.
Потратив кучу времени и денег я все же нашел клинику, где Анжеле, в конце концов, согласились помочь, ложиться надо было через десять дней. И так вот сложилось, что за три дня до помещения Анжелы в больницу меня отправляли в командировку и возвращался я уже после ее выписки. Я собирался все отложить, но Анжела отговорила меня, сказав, что я и так ВСЕ сделал для нее, а сразу после аборта она поедет отдохнуть и навестить дочку к маме, в Белоруссию. «Подруги отвезут меня на вокзал на такси, во всем помогут – поезжай и ни о чем не беспокойся. Только звони мне, когда я буду дома. И встреть меня, когда я вернусь…». Деньги на такси и билеты я отдал сразу же.
И в это я поверил тоже. И, позже, когда точно узнал, что произошло, то смог в очередной раз объяснить себе и простить ее. Нет, «простить» неправильно, правильнее – смог убедить себя, что ситуации вообще не было, иначе мой мир сразу бы рухнул, а так я опять удержал его. Хоть ненадолго, но удержал.
Мы с Анжелой сидели у нее дома, когда позвонил клиент. Трубку взяла ее подруга – Нина. Немного поговорив, она отозвала Анжелу на кухню.
Анжела вернулась ко мне, Нина стала быстро собираться, наносить макияж и, вообще, трансформироваться в «боевую форму». «А давай подкинем ее до клиента, мы же все равно едем в центр?». «Без проблем» - ответил я, и мы тоже стали собираться. Ехать надо было на Ленинский проспект, куда-то во дворы, но дорогу девчонки показывали уверенно. Нина вышла и, к моему удивлению, Анжела вышла тоже: «Милый, Нина девочка молодая, всякое может случиться, что за клиент неизвестно – я поднимусь, посмотрю и сразу вернусь к тебе». Анжела бросила свою сумочку на заднее сидение, несколько секунд повисела у меня на шее и побежала к подъезду – догонять Нину. У подъезда Анжела остановилась, помахала мне рукой, постояла несколько секунд в двери и растворилась в темноте.
Материализовалась из темноты подъезда Анжела через 57 минут. Поверьте, я много пережил и передумал за это время. Я и время то почему помню точно – не отрывался от часов. Внутренняя защита моего «Я» была разрушена хронической болезнью под названием - «моя любимая – действующая проститутка» и я просто не знал что делать, просто покорно, тупо сидел и ждал. Сначала я думал, что девчонки «попали» и решил, что жду еще пару часов и начинаю спасать их, хотя не знал как, потом подумал о другом…
Ситуация оказалась предельно проста - Анжела отработала заказ, не отменяя нашу встречу!
Впервые я «в лоб» столкнулся с ее другой жизнью. Конечно же, мне она сказала, что просто сидела на кухне, охраняя «честь» подруги, а потом, убедившись, что клиент нормальный, оставила Нину на ночь. Я должен был либо принять это объяснение и сохранить лицо, либо начинать погружаться в ее жизнь. В ее другую жизнь, которой в наших планах уже не было места. Вариант расстаться с Анжелой не рассматривался – это было бы так, будто с мясом выдрать кусок из своего, нет даже не из своего – из нашего будущего.
А дальше все пошло по схеме, становившейся мне все более привычной. Я принял объяснение Анжелы и убедил себя в правильности и логичности этого объяснения. Я перепрыгнул на следующую кочку, берег становился все дальше, зато жить становилось яснее и, самое главное, проще – с кочки на кочку, с кочки на кочку…
И чуть позже, когда Коля «чисто из интереса – в кого же так влюбился его друг», за стошку баксов «попробовал» Анжелу (я был в отъезде), то по этой же схеме я поверил сразу обоим. Коле – «она тебе врет, я с ней спал» и Анжеле – «он тебе врет, я с ним не спала».
Впервые о наших планах на будущее мы заговорили – и начал этот разговор я – в последний день нашей «безумной» пятидневки. Мы шептались и кричали, смеялись и грустили, верили и не верили в то, что говорили, упивались самим фактом того, что обсуждаем наше РЕАЛЬНОЕ будущее… .
В главном планы выглядели так: я снимаю квартиру, решаю вопрос с более высокооплачиваемой работой и мы начинаем жить вместе, подведя черту каждый под своим прошлым. Я развожусь, Анжела навсегда завязывает с проституцией, причем не только с продажей тела за деньги, но и со всем, что хотя бы косвенно связанно с этим, чтобы никогда и ничто не вернуло нас обратно. Вопрос с детьми мы собирались решить позже, хотя уже прикидывали – я оставляю квартиру «трешку» жене с дочерью, постоянно забочусь о дочери и т.д. Дочь Анжелы мы берем к себе, сама Анжела идет работать, если сможет – параллельно учится на вечернем или заочном.
Душевных волнений по поводу ухода из семьи у меня не было, так как брак давно уже существовал формально, и развод был делом решенным еще до встречи с Анжелой, просто пока отложенным.
С деньгами на тот период у меня было туговато, сразу снять квартиру и содержать Анжелу, пока она ищет работу, я не мог, поэтому и согласился на то, что она продолжает работать, но никогда не обсуждает со мной свою работу.
Мы закрыли глаза и ждали, когда все закончится, как маленькие дети закрывают глаза в самых страшных местах фильма и ждут маминого голоса: «Открывай глаза, малыш, все уже позади». И оказывается можно не отказываться от всего фильма из-за отдельных страшных кусков, нужно лишь закрыть глаза, уши и просто переждать. Так думают маленькие дети и так думал взрослый я.
«Я должна работать, пока мы не вместе, - сейчас у меня просто нет денег». И я снова принял и понял, понимая внутри, что это формальное оправдание и моей слабости и неспособности принять решение «прямо сейчас», совершить Поступок. Берег, трясина, кочки-оправдания… . С кочки на кочку, с кочки на кочку…
В одну из ночей мы сидели в машине около главного здания МГУ, по радио передавали песню «Любэ»:
«Струйкой дым понесла тишина,
Запечалилась в небе луна,
Ну и пусть, мне печаль не страшна,
Главное - что есть ты у меня»
Эту песню часто ночью передавали по «Русскому радио» и я подсознательно был уверен, что она про нас.
«Фотокарточку нежно храню,
Ты смеешься на ней, я кричу,
Я вернусь, по-другому нельзя,
Потому что есть ты у меня»
Слушая эту строфу, Анжела, как-то отрешенно глядя через лобовое стекло на шпиль МГУ, тихо сказала: «Знаешь, о чем я сейчас думаю? Пройдет много лет, ты станешь известным и, однажды, увидев тебя по телевизору, я смогу сказать детям – а ведь я его когда-то близко знала».
Я опешил: «Анжел, почему в прошедшем времени? Ведь мы же будем вместе, у нас будет семья». «Да, да, конечно» - будто очнувшись, кивнула Анжела – «Милый мой, милый…». И, вдруг, совершенно неожиданно, разрыдалась у меня на плече. Я не очень понял, что произошло, но обнял Анжелу, стал вытирать ей глаза. Она еще долго всхлипывала, как то несчастно и неловко. Так мы и встретили утро – прижавшись друг к другу и перешептываясь «ни о чем".
Это был наш последний такой день – теплый, щемящий, прозрачный.
Вечером я уехал в командировку, а еще через сутки Анжела легла в больницу на аборт.
Прошла неделя. Я вернулся из командировки и ежедневно звонил в Гомель, куда Анжела уехала «отмокнуть» и, заодно, проведать маму с дочкой. Каждый раз трубку брала мама, здоровалась со мной по имени и просила обязательно подождать, пока она позовет Анжелу – «Она тут, во дворе с дочкой гуляет. Далеко не отходит – звонка ждет». Потом в трубку врывалось многоголосье провинциального двора и раздавался крик мамы: «Анжела! Твой из Москвы звонит.».
И мы говорили – нет, мы будто сидели рядом и пили из телефонных трубок коктейль слов и ощущений.
Анжела много раз говорила, что ей будет трудно сразу после возвращения, после «мирной» жизни» вернуться к работе. Я предложил с вокзала поехать на пару дней в подмосковный дом отдыха – Анжела была двумя руками «за». Я заранее купил путевки и заранее был счастлив.
Будущая встреча представлялась мне в мельчайших деталях, особенно важным мне казалось сразу взять Анжелу на руки, сразу приласкать ее, сразу дать понять, что мы снова вместе, что все в силе, что наш, именно наш, путь вдвоем продолжается.
Я приехал на вокзал за полчаса до прихода поезда, я простоял эти полчаса на перроне с огромным букетом цветов, я увидел на ступеньках вагона Анжелу и… поймал пустоту – передо мной стоял близкий мне человек с чужим взглядом.
- Анжела, что случилось?
- Ничего, мне просто надо снова к тебе привыкнуть.
Я все же дождался Анжелу… .
Мы приехали в дом отдыха, поужинали в ресторане. На выходе из ресторана, в фойе, я купил маленького, нелепого, но очень позитивного игрушечного зайца, сшитого из разноцветных лоскутов. Мне подумалось, что этот заяц принесет нам удачу.
В номере я, наконец, сделал то, что не получилось сделать на вокзале – взял Анжелу на руки, посадил себе на колени, обнял – как раньше. Впереди была ночь, которая… , которая вернет мне мою прежнюю Анжелу, ночь, которая все расставит на свои места, ночь, которая сделает все правильно.
Анжела всхлипывала у меня на коленях, уткнувшись лицом в мое плечо. Я приподнял ее голову, чтобы потереться носами – мы всегда так делали, когда хотели приободрить, поддержать друг друга.
Я приподнял ее голову – даже сейчас я не могу подобрать слова, должным образом передающие ту картину. Искаженное ненавистью лицо, натянувшаяся на скулах кожа, какой-то странный - одновременно затуманенный, но расчетливый и искренне ненавидящий взгляд. И водопад слов – бессмысленных и несправедливых обвинений, оскорблений, набор ругательств и просто бессвязного мата. Около часа я безрезультатно пытался успокоить Анжелу, обнять и поцеловать ее, разобраться в происходящем, добиться объяснения – что происходит и что она хочет. Мне кажется, это был ее звездный час – он топталась на мне, растирала меня в пыль, унижала и била словами в самые уязвимые места.
Остаток ночи я провел в будке охранника автостоянки, угощая его коньяком, жалуясь на несправедливость жизни и рассказывая вымышленные истории о собственном величии.
На следующее утро я отвез не проронившую ни слова Анжелу домой.
Возвращаясь, я впервые задумался, что что-то идет не так.
Добиться встречи с Анжелой я смог только через несколько дней – иногда никто не брал трубку, иногда трубку брали подруги и говорили, что Анжела «на работе», иногда сама Анжела отвечала, что ей некогда, но однажды она согласилась.
Я приехал вовремя – ровно в 11 утра – и позвонил в домофон. «Жди» - ответила Анжела. Она вышла через 40 минут в грязной майке, в тренировочных штанах с вытянутыми коленями и с мусорным ведром в руке. Обстоятельно выкинув мусор в контейнер, Анжела вместе с ведром села в открытою мной дверь машины. Дверь захлопнулась и я увидел рядом с собой неухоженную девушку, с грязными ногтями, пахнувшую немытым телом, нечищеными зубами и мусорным ведром, девушку, которую я по-прежнему любил.
Разговор, в том виде, как я его себе представлял, не получился. Я просил, умолял, обещал и каялся, взывал к старому и обещал новое – я был готов сделать все. Анжела сидела в одной позе, положив руки на колени, смотря в какую-то точку перед собой, и на все отвечала монотонно и бесцветно: «Нет».
Больше я Анжелу никогда не видел. Через пару месяцев я вышел из жутчайшей, опустошившей меня депрессии и научился жить снова.
Примерно через год мне на пейджер пришло сообщение: «Если ты меня еще любишь, позвони по телефону ХХХ. Твоя Анжела.».
Уже не любил - поэтому не позвонил.
Я дописываю эти строки, а с подоконника на меня смотрит маленький, нелепый, но очень позитивный игрушечный заяц, сшитый из разноцветных лоскутов. Этот заяц все же принес мне удачу… .
И этот заяц никогда не даст мне забыть, что, черт возьми, ведь это и вправду было со мной, когда «… мы вчетвером проезжали Останкинскую башню. Слева был пруд, справа парк. Летним вечером 1996 года облака закрывали верх башни. И лучи прожекторов, упираясь в эти нереально низкие облака, создавали сказку…».
--------------------
| Спорить - да. А ругаться на форуме ни с кем не буду. Просто надоел негатив. |
Сообщение изменил Нджала (07/10/2011 00:53:57)
|
Назад
Конференция
Вперед
Списком
Просто история
Редактировать
Ответить
Цитата
