Я проснулся от чудовищного грохота, совершенно очумелый, на двуспальной кровати в арабском отеле. Что-то явно не так. Ветер... почему ветер? Что за осколки вокруг????

Вся кровать усыпана осколками стекла. Хорошо, что стекло антивандальное, осколки крупные. За окном – темное арабское небо. А окна нет. Что-то не так… Охренеть! Так стены тоже нет! Точнее, есть, но не вся. Взорвали отель? Вот заразы!

Света нет, но и так понятно, что весь номер в штукатурке. На полу что-то шевелится в куче мусора. Кашляет. Да это ж моя Шахрезада, местная танцовщица. Снесло на пол бедняжку. Мою-то тушку хрен сдуешь.

Так, Шахрезада на месте. А где Иваныч?

Петр Иванович – это мой коллега, частый попутчик в зарубежных поездках. Солидный мужик, старше меня лет на десять. Из-за солидности любит по-арабски называться ибн Иван. Ну, соответственно, я зову его Иваныч. А он меня в ответ – Степаныч.

- Иваныч?

Не отвечает. Надо бы посмотреть.

Кряхтя, встаю. И тут же слышу голос Иваныча откуда-то сбоку

- Ложись, дурак!

Повторять не надо – падаю на пол. И тут же слышу на улице короткую автоматную очередь. Причем явно не Калашников. Несколько пуль бьют в потолок.

- Охренеть! Что тут происходит? – спрашиваю.

- Надо как-то валить, Степаныч. Причем срочно. На улице танки. Первый этаж разнесли к херам. Я как раз внизу был, когда все началось. Еле успел ноги по лестнице унести. Походу на движение стреляют.

- И как мы выйдем отсюда, если простреливают первый этаж?

- Попробуем в подвал по лифтовой шахте, а оттуда по коммуникациям подземным.

На ощупь нахожу свой дипломат. Достаю телефон. Сети, ясен пень, нет.

- Ну что, поползли с богом. Шахрезада, за нами, крошка!

Наспех натягиваем на себя шмотки, по-пластунски выползаем в коридор в сторону лифта.

Вокруг никого. С улицы доносятся какие-то крики, отрывистые очереди. В общем, ничего хорошего. Что-то бухает. Здание содрогается, со стен и потолка сыпется штукатурка.

- Нормально так попали, Иваныч! – говорю. – Переворот, что ли? И что в этом отеле такого? Кому он на хрен вообще сдался?

- Да хрен их, знает, отморозков! – цедит Иваныч и сосредоточенно ползет к лифту.

Действительно, в шахту лифта ведет пролом. Даже не надо двери расклинивать. Нам определенно везет.

- Иваныч, ты знал!

- А то! Я когда к тебе бежал, видел – туда стайка местных эвакуировалась, прямо из бара. Ага, тут и ступеньки имеются!

Иваныч резво протискивается в шахту лифта и скрывается вниз. За ним идет Шахрезада, потом и я. Действительно, в стенку шахты вмонтированы железные скобы. Метров пять вниз – и мы в подвале.

Отовсюду женские всхлипывания. Подсвечиваю мобильником обстановку – вокруг местные танцовщицы. Увидев нас, улыбаются, более-менее успокаиваются. Просят спасти от шайтанов. Одна, распознав Иваныча, радостно бросается ему на шею.

- Ага, Иваныч, ты тут тоже времени не терял?

- Да мы только и успели на первом этаже кофе попить…

Шахрезада Иваныча радостно верещит, как она рада, что Иваныч спас ее от «американ шайтан».

- Это что, американцы были?

- Да хрен их разберет. Я ее только приобнял, как кто-то с улицы прожектором как шарахнет! Ну, я в общем даже и не разобрал, кто там. Не видно ж ни хрена. А потом уже они из танка шмальнули, я фею в охапку – и по лестнице наверх, а за мной ее товарки. Ну фея как увидела лифтовую шахту взломанную, сразу туда ломанулась, а я за тобой.

- Так-так, а с этого момента поподробнее. Так прямо и шмальнули?

- Ну да.

- Он что-нибудь говорил американцам? - обращаюсь к фее.

Так кивает и показывает фак.

- Иваныч, ты что, им фак показал? Это ж акт ассиметричной войны!

- А что эти %удаки прожектором слепят, когда я с девкой обжимаюсь??? И вообще, давай уж потом разбираться будем, если в живых останемся.

Фея Иваныча на ломаном английском начинает объяснять, что из подвала есть вход в систему древних подземных арыков и ей его показывал хозяин, она не помнит, где точно, но попытается найти.

- Чудесно. Ну что, девоньки – Ахтунг! Все на поиски лаза!

Лаз быстро находят. Кроме того, в подвале находится и несколько китайских фонариков, так что теперь нам не надо светить мобилками. Мы с Иванычем немедленно забираем фонарики– и уходим в лаз, за нами лезут девочки. Пока мы возимся, отель выдерживает еще пару не то взрывов, не то снарядов, и желания остаться в нем нет ни у кого.

------------------------------

Город, в котором все это происходит, был построен во времена Древнего Рима, если не раньше, на торговом пути. Под ним, как и под многими другими древними восточными городами, находится подземная сеть катакомб, в которой очень любят прятаться борцы за свободу. Поэтому нам нужно выбраться как можно раньше и вообще прояснить, что происходит в мире. Однако мы понятия не имеем о том, куда надо двигаться и где может быть выход из этих туннелей.

Туннель, в котором мы находимся, скорее всего, является частью естественных пещер, в которых тут жили люди до появления города. Он широкий, извилистый, длинный и темный. И непонятно, в какую сторону по нему надо идти.

Спрашиваем у местных – кто что знает? Девушки ничего сказать не могут. Почти все перепуганы насмерть, у одной из них допытываемся, что раньше тут было ходить нельзя, и сейчас, наверное, тоже. Однако не факт, что те, кто начал эту заваруху, не пустят сюда газ. Поэтому мы идем в ту сторону, которая, по нашим прикидкам, ведет к выходу из города.

Метров через 200 попадается первая развилка.

- Куда теперь? – спрашиваю.

- Ну, Степаныч, ты нас в это втравил, ты и решай.

- Я??

- А кому пришло в голову по бабам поехать, ась? Вот, приехали теперь. Видать, кто-то еще кроме нас в этом отеле сегодня отдыхал. И за этим кто-то приехали.

- Они за тобой приехали, ты же им фак показал.

- Слушай, Степаныч, давай не лаяться, веди лучше.

- Тогда ты замыкай. Заодно и баб посчитаем.

Танцовщиц оказалось ровно 12. Иваныч встает замыкающим.

Идем минут 20. За это время встретилось несколько развилок. На развилках я поворачивал туда, куда мне подсказывала расшатанная интуиция.

Проходим очередную развилку. Иваныч резко меня осаживает.

- Степаныч!

- Да?

- Ты куда прешь-то? Не видишь?

- Что?

- Ты что, его не видел?

- Кого?

- Карлика. Он же тут был! Ты правда не видел?

- Иваныч, ты что вчера пил?

- Вискарь, с тобой вместе – забыл?

- Забыл, это уже как в прошлой жизни было. Ты чертей не видел случайно?

- Шутишь? Чертей у меня тесть видел толпами. А я видел карлика. Одного.

- И что он делал?

- Улыбался он страшно как-то. Не с оскалом, а как-то так… Страшно, одним словом. Давай в другую сторону пойдем, а? Не хочу я туда.

- А если тебе и там что-то приглючится?

- Сам ты глюк. Короче, Степаныч, я туда не пойду. Ты как хочешь, а я по другой дорожке. Все равно ты не знаешь, куда идешь – какая тебе разница, куда повернуть?

- Ну и упертый ты! Ладно, повернем туда.

Возвращаемся к развилке, поворачиваем в другую сторону. Идем дальше. Разветвленная же пещерка! Местами попадаются и явно искусственные ходы, но ни выходов, ни люков… ничего. Причем в основном идем вниз.

Однако минут через двадцать и еще через несколько развилок впереди слышен какой-то шум. Выключаю фонарик, махаю назад. Все замирают. Я тихо отхожу к Иванычу. Впереди слышна арабская речь. Одна из наших спутниц радостно что-то верещит и бежит на эту речь, за ней бегут все остальные.

- Пошли? – говорю.

- Успеем еще, - отвечает Иваныч. – Лучше обождать.

Ждем несколько минут. Голоса впереди стихают. За нами никто не идет.

Осторожно, чтобы не вызвать лишнего шума, не включая фонарика, двигаемся вперед. Через несколько метров вижу проблеск света справа. Там узкий лаз, за которым есть свет. Втискиваемся.

Узкая щель выводит в просторную, слабо освещенную пещеру, величиной чуть поменьше футбольного поля. Мы где-то под потолком. Посередине пещеры стоит что-то вроде софитов, но существенно более тусклое. Расстелен ковер, на ковре сидят явно уважаемые личности, пьют чай. Рядом несколько крепких парней с калашами. Неподалеку женщина в европейском деловом костюме, негромко разговаривает с богато одетым местным.

Один из уважаемых людей – толстячок невысокого роста – отрывистым и противным голосом произносит команду. В пещеру откуда-то сбоку входят несколько вооруженных людей в униформе, вводят двух человек в рваных халатах, руки у которых связаны за спиной. У них на глазах повязки. Толстячок машет рукой – богато одетый местный, разговаривавший с европейкой, подходит к пленникам и о чем-то с ними начинает говорить. При этом охранники держат свое оружие у голов пленников. Мне кажется, что я все это уже где-то видел, а толстячок сильно напоминает мне Саддама Хусейна.

В этот момент что-то бухает сверху пещеры. Что-то сыплется сверху, а в нашей узкой щели становится совсем некомфортно. Иваныч, тихо матерясь, выпрыгивает назад в коридорчик, я за ним.

- Видал Саддамку? – спрашиваю.

- Толстячка?

- Ну да.

- Да ни хрена он не Саддамка, похож просто. Саддамка же с бородой, а этот с усами. Да уж, из огня да в полымя. Видел, там вроде на камеру снимали?

Что-то бухает еще сильнее. Несколько камешков падает с потолка. Впереди слышны знакомые женские встревоженные крики. Они приближаются.

Наши танцовщицы наскакивают на нас из темноты, пронзительно вереща «Go, go!» и стремительно бегут в сторону, откуда мы пришли. Мы бежим вместе с ними.

Ближе к развилке ход сужается. Я пробираюсь вперед и силой останавливаю женщин. Кажется, они паникуют уже меньше. Освещаю их фонариком и обнаруживаю, что к двенадцати арабским танцовщицам добавилась тринадцатая женщина – та самая европейка из пещеры. Иваныч ее уже приметил и приобнял. Освещаю получше… Женщина? То, что казалось мне женщиной – оказывается хрупко сложенным пареньком субтильного вида. Иваныч замечает это и, изменившись в лице, приобнимает двух танцовщиц.

- И кто мне может рассказать, что произошло? – спрашиваю по английски.

Арабки молчат.

- Ты по английски говоришь? – обращаюсь к пареньку

- Лучше, чем вы – отвечает.

Вот и славно.

- Так расскажи нам, что там произошло?

- Я журналист и это составляет профессиональную тайну.

Отличное начало разговора, однако.

- Слушай, а что это ты так похож на женщину – встревает раздраженный Иваныч.

- Вам, выросшим в гомофобном обществе, я бы порекомендовал не задавать таких провокационных вопросов. Вы находитесь не в том положении.

- Слушай, антигомофоб, – говорю я – у тебя тоже положение аховое. Давай что ли думать, как нам отсюда выбраться, а не разборки чинить. И, кстати, ты не очень вежливо себя ведешь.

- Выбраться отсюда очень просто – отвечает он. – Я сейчас пойду вот туда, но ходить за мной я не рекомендую. Вас там могут запросто взять в заложники. Я рекомендую вам идти в ту сторону до первой развилки, там направо, после этого будет лаз наверх – в трубу, а по ней вы по стрелке доползете до выхода в бывшее нефтехранилище. Там километра три. Только в трубе ведите себя тише, а то вас зажарят заживо. И женщин я тоже с собой не возьму, мне они будут обузой. Вы их сможете вывести сами.

- И почему мы тебе должны верить? – спрашиваю.

- У вас нет другого выхода. А дорогу обратно мне рассказал проводник. Он и вас видел, но не стал связываться. Ему не с руки связываться с низкоцивилизованными иностранцами, видите ли.

- Карлик, что ли? – воскликнул Иваныч.

- Не карлик, а представитель низкорослых меньшинств.

- Тьфу.

- И, кстати, не забудьте, Питер, что это я вас спас. Всего хорошего.

На этой жизнеутверждающей ноте журналист утопал во мрак.

- Вы что, уже пересекались? – спрашиваю я.

- Ни хрена не помню… Может быть.

- Ладно, пошли. Придется поверить этому антигомофобу. Девушки, а кто-нибудь расскажет, ЧТО там случилось-то?

Молчание. Тихие вхлипывания.

- Ладно, не хотите – как хотите. Потом расскажете, когда выберемся.

Журналист указал дорогу верно. Действительно, мы нашли лаз в трубу достаточно большого диаметра, чтобы по ней можно было передвигаться – правда, согнувшись. Там была нарисована стрелка. Осторожно, чтобы как можно меньше шуметь, мы идем в сторону стрелки более часа, замерзая и уставая. И, наконец, вышли.

Труба закончилась и начался простой подземный лаз, который выводит нас в бункер – очень большой нефтеналивной бак, снабженный лестницей наверх, к люку. У земли красуется большая надпись, сделанная по-русски синей краской – «Сюда бы сала». Мы переглядываемся.

- Однако, - крякает Иваныч. Но мысль не развивает.

Мы вылезаем наверх. Вокруг пустыня и заброшенная нефтебаза, за которой начинается бедный пригород. Женщины сбились вокруг нас в кучку, прижимаясь друг к другу и к нам и согреваясь.

------------------------------

Я вытаскиваю телефон. Сеть есть!

- Ну-с, давайте посмотрим, что случилось-то.

Выхожу с ноутбука в Интернет. Смотрю новости. Ага… Демократические демонстранты в соседней стране потребовали прекращения провокаций со стороны местного правительства… Никаких подробностей о контртеррористической операции. Вообще ничего.

Арабский сайт новостей. Провокация на границе и интервенция американцев. Столица занята оккупантами, ведутся облавы. Сопротивлением уничтожено 20 единиц бронетехники (читай, мальчишки кинули камень в танк, американцы в ответ спалили квартал и в горячке увлекательного боя с камнеметателем покромсали свой же БТР). В общем, в посольство нам просто так прорваться не светит.

- Звоните вашему хозяину, чтобы он нас отсюда доставал – говорю танцовщицам. – Будем уходить на верблюдах, как шейхи.

- Степаныч, ты скажи, ты хоть что-нибудь понял? – спрашивает у меня Иваныч.

- Нет, - отвечаю. – Ни хрена. Понял, что чудом ушли.

- А я вспомнил, откуда тот журналист обо мне знал. Мы с ним пересекались на неделе на фуршете. Я помню, говорил ему, что работал в Алмазе. Так ты смотри, что он уже накатал!

И Степаныч показывает мне на своем КПК статью в одной авторитетной западной газете с фоткой нашего недавнего знакомого о том, как он в одной арабской стране, которая у американцев всегда была на плохом счету, встретился с техническим специалистом, создававшим оружие массового поражения, а сегодня в этой стране была проведена специальная точечная операция для задержания и уничтожения террористов, согласованная с местным правительством. Как в результате этой операции был нанесен сильнейший удар по позициям террористов во всем мире и была разрушена база для производства оружия массового поражения. Завершалась статья пассажем про то, что практически все слои общества в этой стране против террористов, и они рады объединиться ради общей цели искоренения зла. В подтверждение была приведена история о том, что журналист был очевидцем задержания местной полицией нескольких террористов.

Статья была опубликована 15 минут назад.

Я впоминаю термин «туман войны». Раньше это означало невозможность получения информации о противнике. Информации уже давно в избытке. Но туман никуда не делся, а перекочевал в головы аналитиков. Когда заранее есть ответы почти на все вопросы - информацию обрабатывать очень просто, и можно легко обосновывать точечные операции. А независимая пресса без всякого нажима и цензуры их покажет в нужном свете, просто в интересах своего рейтинга. Нет проблем. Саморегулирующаяся система. Очень удобно.

- Охренеть, да? Вот ему все понятно, все по полочкам разложил. А еще получается, что это мы с тобой тут главные террористы, специалисты по оружию массового поражения.

- Да, точечная операция, ничего не скажешь, - говорю я, наблюдая боевые вертолеты, зависшие над городом и утюжащие что-то ракетами. – Тот отель, наверное, уже точно в одну точку превратили.

- И, главное, если нет боевых действий – то нет и опасности ни для кого. А в город уже лучше не соваться, там одни бандиты на улицах. Причем еще непонятно, кто хуже – бандиты в форме или без. А если в форме, то в какой.

Тут одна танцовщица дозванивается до своих. Говорит, что за нами приедут через час, что нас будут рады видеть в гостях и т.п.

- Нет уж, - говорю. – Лучше как-нибудь подкинуть до границы. Тут километров тридцать по прямой, за пятнадцать минут успеем, хоть граница и не канадская. И лучше бы с правительственным конвоем.

С той стороны трубки соглашаются, горячо благодарят, обещают зарезать барана после войны и прочее, прочее.

- Ну что, Иваныч – говорю. – Спасли мы и женщин, и себя заодно. Ждем эвакуационную команду.

- Только бы никакому %&даку не пришло в дурную башку еще как-нибудь повеселиться за наш счет – грустно отвечает Иваныч.

- Иваныч, ты смотрел Уловку-22? – спрашиваю. – Смешной фильм такой, про маразматическую мотивацию в американской армии во время второй мировой.

- Кто в армии служил, тот в цирке не смеется. А при чем тут он?

- Да ощущения те же. Непонятно, что происходит, генералы и журналисты решают свои проблемы, развлекаются почем зря.

- А почему бы и не развлекаться – не на них же охотятся.

Сидя на нефтяном баке, мы встречаем рассвет белого солнца пустыни.

Действия: