Мойша приметил на Изе оч-ч-чень даже приличный золотой "Роллекс":
- Изя, откуда-таки у тебя, шлимазла, такие часы?
- Да так, по случаю прикупил за тысячу долларов.
- Слушай, тебе они не идут. Ты же ж не откажешься продать мне их за две тысячи?
- Да нет, не откажусь.

Сказано - сделано. Однако, провернув операцию, Изя тяжело задумывается:
"Мойша - человек дела и просто так деньгами бросаться не станет. Если он заплатил за эту побрякушку такие деньги, значит он имел вид перепродать ее еще дороже. Боже, как я опростоволосился. Положение нужно поправлять!" И на следующий день идет к Мойше.

- Мойша, знаешь, все не так просто... Я подумал, что эти часики не так плохи для меня, давай я заберу их за три тысячи."

Какой же коммерсант откажется от такого гешефта! Ударили по рукам. Но ночью Мойша сам не свой ворочался, укоряя себя за поспешность: "Изя знает что делает. Один раз сглупив он быстро поправил положение и как знать за сколько он хочет теперь продать этот дивный "Роллекс"! Утром бегу выкупать их, и тысячи сверху не пожалею!"

И таким манером коммерция шла день за днем.
Как-то приходит Изя к Мойше, держа за пазухой заветную пухлую пачку, а тот отрицательно мотает головой:
- Все, Изя. Часов больше нет.
- Что?! Как нет?!?!?!..... Как это "нет часов", я тебя спрашиваю?!
- Так и нет. Я их продал сегодня утром одному новому русскому за двадцать две тысячи долларов.
- ЧТО?! Скотина, гой, идиот, посмешище Крещатика, чтоб с тебя весь Ланжерон смеялся!!! Как у тебя рука не отсохла, за какие-то двадцать две тысячи продать часы, которые ежедневно давали нам по тысяче долларов гешефта!

Хрен редьки не слаще, зато длиннее!