День 3. Продолжение 4.

Едем минут 10 по разбитым дорогам индустриальной столицы ДР. Кати что-то щебечет по испански. Про какие-то баррио. Этот баррио хороший. А вот этот - не очень.

Что такое баррио? Не могу понять. Наконец решаюсь: - А твой баррио хороший?

Кати смотрит на меня с недоумением. Чувствую себя неловко. Глупость, наверное сморозил. А а то и хуже того - сказал непристойность.

- Я уже тебе говорила. Мой баррио очень хороший.

Ну ладно. Ничего не прояснила, но хоть успокоила.

Проезжаем мимо каких-то усташающего вида грязных каменных сараев. На одном из них следы недавнего пожара.

- Это продовольственные склады, - с гордостью говорит Кати. - Здесь бедные могут получить от правительства рис. С голодом у нас покончено.

Значит хорошие эти сараи. А я уж было подумал, что это застенки бывшего диктатора. Вот только зачем они в сарае пожар устроили? Может правительсво не только закуску, но и выпивку в сараях раздаёт? От широты натуры сарай и сожгли...

Эвелинин дом двухэтажный, желтого цвета. Интересно чем выкрашен? Охрой?

Ко входу ведет пешеходная дорожка. Первый этаж - зарешетченная веранда.

- Что, шалят здесь?

- Нет, этот баррио хороший. А решетка - на всякий случай.

Дверь открывает ошеломляющей красоты молодая женщина лет тридцати, в скромной кофточке с откладным воротником и белой юбке. Это и есть Эвелина. Она нам очень рада. Идем за ней в зал.

Кандид, как завороженный; не может оторвать свой взгляд от округлых ягодиц девушки. Старается идти прямо, но не может. Мощные и одновременно стройные бедра Эвелины искривляют окружающее пространство. Все мысли Кандида устремляются в образовавшуюся воронку.

Кстати, об искривлении пространства еще и Эйнштейн писал. Тоже, наверное, на задницы насмотрелся.

В зале одно парикмахерское кресло и сушилка для волос. Вот и весь салон. Посетителей человек 6. Мужчины и женщины. Сидят на стульях и ждут своей очереди. Или не ждут? Вот один пожилой мужик совсем лысый. Он чего сюда пришел?

Спрашиваю у Кати: - Это всё клиенты?

- Нет, это соседи. Так просто пришли поболтать. А клиентка, кроме меня только одна, - говорит она и указывает на сидящую у стены девушку. - Сейчас ей Эвелина голову помоет и мной займется.

Подхожу к девушке. Она стыдливо опускает глаза.

Представляюсь: Меня зовут Кандид, я друг Кати. Из России приехал.

Оборачиваюсь к Эвелине: Можно я девушке голову вымую? У нас так в России принято, чтобы всем помогать.

- А ты умеешь?

- Сам себе иногда мою. Думаю, что справлюсь, если ты покажешь.

- Ты не против, если Кандид тебе голову вымоет? - спрашивает девушку Эвелина.

Девчушка совсем сконфужена. Столько внимания от иностранных гостей! Однако кивает в знак согласия. Идем на веранду внутреннего дворика. Там большая белая раковина и рядом с ней кресло. Девушка наклоняется над раковиной. Щея её беззащитно обнажена. Руки упираются в края раковины.

Если бы я был вампир, то неприменно укусил бы девушку в шею, такая она на вид вкусная. Но только я не вампир. Поэтому смотрю больше не на шею, а на талию и бедра.

Эвелина окатывает водой из шланга голову девушки и обильно покрывает волосы шампунем.

- Делай вот так, - показывает она.

Кандид кладет руки на голову девуши рядом с руками Эвелины. Моем девушку вместе. Наши руки время от времени встречаются. Надо же как быстро я сумел сойтись с Эвелиной! Даже Сорокин до такого не додумался! Ему бы только говно жрать!

Удивительные ощущения! Только трое нас во свем мире. Эвелина, которую я уже люблю, Кандид, и эта милая, совсем незнакомая мне девушка, которая предоставила свою голову для свидания наших рук.

- Эвелина, я всё правилно делаю?

- Всё правильно, молодец!

- А ты мне свидетельство выдашь, что я экзамен сдал по мытью голов? Я тогда этим подрабатывать здесь смогу. А то я в вашей стране ничего не зарабатываю, а только деньги трачу.

- Конечно выдам. А что тебе там написать?

- Напиши, что мне присвоено звание Доминиканского Цирюльника, с правом работы в Сантьяго, Санто Доминго, а также в других городах и населённых пунктах ДР.

- Хорошо. Спасибо что помог. Иди, тебе уже кофе приготовили. А девушку я сама домою.

Вытираю руки полотенцем и возвращаюсь в зал. Нужно с народом поговорить.

Кофе не мне одному приготовили. Пьём все вместе. Одна бабулька, побойчее обращается ко мне: - Ну как вам наша страна?

- Очень нравится. Особенно люди. Такие приветливые и такие ебливые.

Это я ошибку языковую сделал. Хотел сказать что люди хорошие и горячие. Однако, похоже, попал в самую точку. Моё высказывание вызвало смех и громкое одобрение.

Ободренный успехом рассказываю как долго я готовился к поездке. Изучал язык и латинкую культуру. Внезапно приходит мысль: - А давайте вместе споём. Я одну вашу песню знаю: "Бе Саме Мучо".

Пою. Мне апплодируют, но никто не подпевает.

- Давайте петь вместе, а то так не интересно, - говорю я. - Вот вы, например, - обращаюсь я к стройной женщине лет 35, - навярняка петь умеете.

- Нет, петь я не умею. Зато могу сплясать.

Включаем радио, находим какую-то местную музыку. Женщина выходит в центр зала и начинает танцевать. Жестами приглашает меня. Отказаться невозможно. Танцуем. Рубашка прилипла к телу. На улице градусов 35. Да и в зале не намного меньше. Кондиционера нет, а от вентилятора тоже не много толка.