«...Это окрасит всю его дальнейшую жизнь,
подтолкнет к странным решениям, которые
раньше ему бы и в голову не пришли. Это изменит
его представление о чести и уменьшит его преклонение
перед героизмом. Это поможет ему выжить,
но сделает несчастным…..»

«Сицилиец»
Марио Пьюзо

СЫН.

Москва, недавнее прошлое…
- Ты знаешь, у нас будет ребенок. Я ходила вчера, наконец, к врачу и она мне подтвердила все мои опасения. Я, наконец, спокойна. Все встало на свои места. Я буду его рожать – сказала молодая девушка, сидящая напротив Шурика в глубоком кожаном кресле своим необычным грудным голосом.
Он всегда сводил его с ума, этот ее голос. Она могла что-нибудь сказать, совсем незначительное, но так глубоко, страстно, с легкой хрипотцой (что выдавало обычно ее желание быть сейчас с ним) и уже через секунду ее голос совсем менялся, становился слишком молодым, очень звонким, в нем проскальзывали почти детские черты. Шурик в этом хорошо разбирался, он умел правильно слушать и делать выводы даже из интонаций, тона собеседника. Это было частью его профессии. Зачастую он мог безошибочно определить просто по тону, врет ли человек или говорит правду, даже не вслушиваясь в слова, которые он произносит. Вот и сейчас он сразу понял, что она говорит правду. И что она все уже решила. Бесполезно убеждать, что в ее возрасте и тем более сложившейся ситуации еще рано заводить детей. Что он вообще не уверен, что это ребенок именно от него.
- Да, я все понял, Оля. Странно только одно. Ведь мы вроде бы предохранялись и презервативы вроде не рвались, правильно? По крайней мере, я этого не помню последнее время, а ты? - сказал Шурик.
Он и без ее подтверждения прекрасно знал, что шансов залететь у нее практически не было. Он был разумен и осторожен, словно понимал, что она по своей молодости просто не будет зачастую задумываться о последствиях. А вот ему просто не нужны были подобные осложнения в их отношениях. И он прекрасно знал и другую правду. Что это будет, наверное, не первый его ребенок …..

Одесса, ранние девяностые…
Память услужливо вернула его сейчас из холодной и слякотной осенней столицы в теплую майскую Одессу, много лет назад, когда он был в таком же примерно возрасте, как сейчас Оля и летел в командировку в бизнес классе. Первый раз в бизнес-классе. Первый раз по столь важному делу, которое он придумал и воплощал самостоятельно, без контроля вышестоящих начальников, а по прямому указанию хозяина компании.
Это уже потом, спустя какое-то количество лет и полетов он будет снисходительно и цинично относиться к большим поручениям всяких разных боссов и шефов, местам в первом или бизнес-классе лучших зарубежных авиакомпаний, всей этой командировочной суете. Аэропорты многих крупнейших городов мира станут для него обыденными и знакомыми, как старые приятели, поскольку не всегда будет удаваться правильно состыковать рейсы разных авиакомпаний и придется проводить в их скучных и обычно многолюдных залах унылые долгие часы ожидания своего рейса обратно на родину.
А сейчас он еще не мог отойти от стремительного темпа этого шального дня, который продолжался внутри чрева маленького «Боинга», стремительно летевшего в направлении теплого моря и ласкового города, который он так любил. Там, в этом городе, было много родственников, там были друзья и знакомые, там раньше, еще до этого полета, была первая и как обычно полагается для первого чувства безответная любовь Шурика.
Уже третий раз после взлета стюардесса разносила пассажирам алкоголь. Шурик опомнился от своих мыслей и, наконец, взял для себя порцию чистого виски какого-то знакомого сорта, сделал первый обжигающий глоток и вместе со струей чистого, неразбавленного огня прошедшего через глотку казалось в самую серединку тела, до самого сердца, внутрь влилось знакомое щемящее душу ощущение, что эта поездка ему запомнится. Как будто он почувствовал, что в этот раз с ним произойдет что-то очень необычное. Если бы только он знал, что его именно ждет в этот раз в теплом городе у моря….

Москва, недавнее прошлое…
- Ты будешь помогать мне, ведь ты же его отец. Я знаю, что ты не женишься на мне, я даже не прошу подумать об этом, но это все-таки будет и твой ребенок. Кстати, ты кого больше хочешь, сына или дочь, я лично конечно хочу сыночка. Пусть вырастет и будет таким же умным, как его папа – вся эта словесная шелуха уже начинала надоедать Шурику и Оля, наконец, поняла это по его лицу, замолкнув на полуслове.
- Послушай, котенок, я конечно не вправе тебе приказывать или о чем-то просить. Если ты решила его оставить, это твое право и я вмешиваться не буду. Я, наверное, теперь уже даже хочу этого ребенка, неважно кто это будет, сын или дочь. Просто пойми одну истину, мы не будем вместе, мы знали это с самого начала наших отношений, слишком все неправильно начиналось, не так и не там. То, что нам было хорошо вместе проводить время, еще не означает автоматически, что у нас будет счастливая семья. Уже поверь мне, я в этом немножко больше разбираюсь, чем ты сейчас в свои двадцать – Шурик начинал, наконец, немного нервничать, прекрасно понимая, что он становится заложником этой непонятной и дикой для него ситуации, когда Оля рассказывает о его будущем ребенке, а попросту не знает, как она могла от него забеременеть. Он подумал, стоит ли вообще ей верить или просто стоит задать вопрос, от него ли будет этот ребенок.
Он встал, подошел к бару, открыл одну из бутылок и плеснул в широкий круглый бокал не пару пальцев янтарной жидкости, вдохнул ее дымный аромат, и память снова вернула его в прошлое…