Для меня он классик. Как Жванецкий в прозе, так Губерман - в стихах.

Не в силах жить я коллективно:
По воле тягостного рока
Мне с идиотами — противно,
А среди умных — одиноко.
Живя легко и сиротливо,
Блажен, как пальма на болоте,
Еврей славянского разлива,
Антисемит без крайней плоти.

Чтобы не дать угаснуть роду,
нам Богом послана жена,
а в баб чужих по ложке меду
вливает хитрый сатана.

Когда весна, теплом дразня,
скользит по мне горячим глазом,
ужасно жаль мне, что нельзя
залечь на две кровати разом.

Какое счастье, что вокруг
живут привольно и просторно
слова и запах, цвет и звук,
фактура, линия и форма.

Я стараюсь вставать очень рано
и с утра для душевной разминки
сыплю соль на душевные раны
и творю по надежде поминки.

Природа женская лиха
и много мужеской сильней,
но что у бабы вне греха,
то от лукавого у ней.

Ум хорош, но мучает и сушит,
и совсем не надобен порой;
женщина имеет плоть и душу,
думая то первой, то второй.

В мужчине ум — решающая ценность,
и сила — чтоб играла и кипела,
а в женщине пленяет в нас душевность
и многие другие части тела.

По давней наблюдательности личной
забавная печальность мне видна:
говно глядит на мир оптимистичней,
чем те, кого воротит от говна.

Бабы одеваются сейчас,
помня, что слыхали от подружек:
цель наряда женщины — показ,
что и без него она не хуже.
Утучняется плоть.
Испаряется пыл.
Годы вышли на медленный ужин.
И приятно подумать, что все-таки был
И кому-то бывал даже нужен.

Учение Эйнштейна, несомненно,
особенно по вкусу мне пришлось,
что с кучей баб я сплю одновременно
и только лишь пространственно — поврозь.

Наших болей и радостей круг
не обнять моим разумом слабым;
но сладчайший душевный недуг —
ностальгия по непознанным бабам.

Назад оглянешься — досада
берет за прошлые года,
что не со всех деревьев сада
поел запретного плода.

Неправда, что смотрю на них порочно —
без похоти смотрю и не блудливо,
меня волнует вид их так же точно,
как пахаря — невспаханная нива.
В этом гомоне и гаме,
в этой купле и продаже
девки делают ногами,
что уму не снится даже.

Толстухи, щепки и хромые,
страшилы, шлюхи и красавицы,
как параллельные прямые,
в моей душе пересекаются.

Был холост — снились одалиски,
вакханки, шлюхи, гейши, киски;
теперь со мной живет жена,
а ночью снится тишина.

Не знаю лучших я затей
среди вселенской тихой грусти,
чем в полусумраке — детей
искать в какой-нибудь капусте.

Жаждущих уверовать так много,
что во храмах тесно стало вновь,
там через обряды ищут Бога,
как через соитие — любовь.

ВЗЯТО ОТСЮДА: http://www.novayagazeta.ru/data/2011/072/32.html