• Разноцветные шары блестели и переливались серебряными узорами в свете фонарей, елки приветливо махали ей своими пушистыми лапами, увешенными гирляндами. Снежинки, одна, изящнее другой, сыпали с неба, ложась ей под ноги пушистым ковром. Джингал-белс-джингалс-белс, - ненавязчиво звенели колокольчики в ее душе. Вся, как сказочная снегурка, в голубом одеянии с опушкой из белого меха, с этими розовыми от мороза щечками, фиолетовыми, широко распахнутыми по детски глазами и с русой, как и полагается в сказках, косой, она не шла, а, казалось, танцевала на этой праздничной улице. Прохожие смотрели ей в след и с каждым шагом в них прибавлялось хорошего праздничного настроения и светлой веры в то, что следующий год будет уж точно лучше предыдущего. Звезды в темном небе перемигивались и блекли на ее фоне. Вот одна из звезд, сверкнув золотым лучиком, упала ей прямо под ноги и разгорелась жарким пламенем.
Манюня приоткрыла целый глаз и увидела, прямо возле вылезшего из рваных ботинок пальца, пылающий окурок. Он нестерпимо жег незащищенное тело. Она вытащила из под рваной тряпки, гордо именующейся пальто, вздутые от голода и мороза пальцы и схватила бычок. Жадно втягивая табачный дым, обжигая кровоточащие, разбитые губы она сделала пару затяжек.
- Манюнь, а, Манюнь. Манюнь, - толкнул ее в бок хахаль Степка, - ну, чо ты, ну подумаешь, перепил вчера и врезал, - жалостливые красные слезящиеся глаза смотрели на Манюню выжидающе. - Бъю, значит, люблю! - он рассмеялся и в свете фонаря блеснули его стальные зубы. - Смотри-ка, лучше, чего я тебе принес, - он протянул ей бутылку шампанского, - тут еще стакан целый остался, - на-ка, пей! - Манюня присосалась к бутылке, аккуратно по глотку смакуя дагестанский напиток. Степка погладил ее по давно немытым и не расчесываемым волосам и гордо промолвил: "Какая ж ты у меня, как королева!"
Манюня, сложив в голове все доставшееся ей сегодня счастье: курево, шампанское и любящий мужчина подумала: "Какая ж я счастливая!"...
Новый год - время для счастья.