«в театр одного актера
весь билет продан….»
анекдот

Все в этом городе делают вид, что они….Да-да, правда, все делают вид по-разному, кто как, что вот они….
Вот я все время делаю вид. Сейчас - что рада видеть Н, он же делает вид, что скучал без меня. Мы все делаем вид, что ничего страшного не происходит, что вроде, так и надо. Все здорово врут, говоря, что зима, например, красивое время года. Это в Москве-то? Падая на грязном обледенелом асфальте и страшно ругаясь на чем свет стоит, притворяемся, что все в порядке.
- вот у вас, товарищ, все в порядке?
– конечно, лучше просто не бывает.
Я делаю вид, что живу. Встаю каждое утро, делаю вид, что варю кофе – правда запах на всю кухню, может, это единственное, что взаправду. Потом сажусь в машину и в полной темноте отправляюсь на другой конец города. По пути я делаю вид, что у меня в машине играет красивая и бодрая музыка. На самом деле бодрости в ней не больше, чем в похоронном марше. Цой рвется из колонок наружу «…и мне кажется, что сооолнце не больше чем сооон…»
Все равно никто, кроме меня, этого не слышит…Потому как окна в авто все равно задраены наглухо, чтобы внутрь не пробралась гриппозная сырость. Детский сад, ей-богу.
Сырость и простуженный воздух внутри нас поселился давно, как недоверие, как неискренность мыслей и чувств, не говоря уже про слова. Этот бесконечный неумелый театр доканывает меня ежедневно. Но с моей стороны это почти добровольно.
Я выхожу на сцену (приезжаю на работу) и говорю со сцены: «здравствуйте, дорогие коллеги!». Говорю хорошо поставленным голосом, улыбка – обязательна, обаятельна и ослепительна. Все делают вид, что рады меня видеть. Я не отстаю от них ни в чем. Я берусь сразу расспрашивать, как прошел вчерашний вечер. Они охотно рассказывают все в подробностях, и как удалось по пробкам добраться до дома, и что купили пива и поужинали, и что в теленовостях снова показали М, который в свою очередь рассказал, что в целом… ну и все в том же духе.
Я отлично играю роль внимательного и заинтересованного слушателя. Они это прекрасно знают и ассистируют мне на нашей общей сцене в амплуа рассказчиков. Все знают свои роли – никаких неожиданностей не предвидится. Весь спектакль пройдет гладко.
Потом я позвоню клиенту и назначу встречу. Мы встретимся и обсудим некоторые детали будущего контракта, причем я буду делать вид, что более симпатичного человека мне еще не доводилось видеть, а он будет делать вид, что мы почти уже друзья.
Вечером же я поеду к своему приятелю. Он от лени и усталости пожарит мне покупных котлет, потому что мне придется заранее наврать и пожаловаться на то, как же я, черт подери, голодна. «Черт подери» при этом должно быть сказано задорно, чтобы быть в общей канве настроения спектакля. Что бы он в свою очередь ошибочно подумал, что он мне нужен не только, как любовник, и ощущал свою необходимость мне помочь и меня поддержать и вот сегодня – накормить. Котлеты, придется, кстати, есть, и я их буду вежливо жевать, и, глядя на него с восторгом говорить «боже, какая вкуснотища, как ты узнал, что мне хочется именно котлет?».
Все очень просто – у него в холодильнике больше ничего нет, и я это знаю. И он, в прочем, тоже. А потом, у него в спальне я буду петь все те же неновые песни про то, что «никогда раньше мне не было так хорошо», а он подпоет вторым голосом «про то, что ему не доводилось прежде встретить такую, как я …» и мы уснем, довольные друг другом, потому что по сценарию надо именно так. Там так и написано «герои засыпают в объятиях друг друга» Не верите? Посмотрите сами – стр 24, действие четвертое, сцена вторая..
«Спальня в его квартире. Большая кровать расположена в глубине сцены, немного под углом к зрителю, и освещена мягким рассеивающимся лучом (тут осветитель должен сработать на отлично, это так важно – выставить верно свет), сбоку над кроватью – большое нарисованное окно, в нем луна. На прикроватном столике – бутылка шампанского и бокалы (это немного перебор, но в сценарии так… придется смириться). В вазе – фрукты (господи, как это банально. Вот если бы было так «в вазе – вареный картофель» По-моему, это было бы намного свежее и смешнее)
По всей атмосфере сцены видно, как герои рады этой долгожданной встрече, и как они соскучились. А как это, черт возьми, правдоподобно сыграть? А если мне завтра рано вставать и просто не хочется ехать к себе домой и потому я здесь? И единственное желание просто свернуться под одеялом комочком и представить себе, что над всем миром ненастье, и только здесь осталось человеческое тепло. И лежать в темноте, не шевелясь, чтобы ненастье не проникло в мой мир. Если у меня закрываются глаза и я могу говорить ему в ответ только удивленно-участливое «да ты что!» и восторженное-глупое «и тебе это удалось?», периодически неуместно путая интонации.
Это уже ньюансы игры, это надо уметь, это азы, дорогая моя. Ну, обаятельная улыбка, поворот головы, мягкий голос и глазками так… Вот, ведь можешь все. Ну, давай дальше, зазывающая поза, выигрышный полупрофиль, свет, музыка. Отлично, занавес.
А потом вдруг, не знаю точно, в какой день, мне вдруг станет понятно, что пора бы смыть грим и выйти из театра, и пройти первый раз в жизни по своему городу пешком, и ощутить всю темноту то ли не удавшегося марта, то ли тоскливого ноября, и перестать врать хотя бы себе, и сказать правду, что я боюсь не дожить до весны, боюсь, что солнце больше не взойдет. И самое главное, хочется успеть сказать ему настоящие слова. И я-то скажу, только вот он не поверит… потому что он давно не хочет верить в правду. Потому что правда давно уже не живет в этом темном и мрачном городе. Она никому не нужна.
И потому что по сценарию все по-другому.
Итак, страница 24, действие четвертое, сцена третья, занавес открывается..