…И дверь пролетела прямо перед ее носом.

Она осталась за прозрачными дверями, опешив от того, что он снова забыл о ней. С другой стороны, она могла бы уже привыкнуть к тому, что он ее забывал. Муж хронически забывал свою жену, это происходило не специально, не от злого умысла, а просто так. Первый раз, лет шесть назад, месяца через два после свадьбы, он забыл ее в большом магазине, торгующем аудио-видео. Она бродила бесцельно, касаясь в своем движении безразличных холодных корпусов усилителей, ресиверов, плееров и прочего хлама. Бездушные коробки, прямоугольники, заставляющие мужские сердца учащенно биться. Она смотрела на сосредоточенную фигуру своего мужа, это был тот редкий момент, когда он был похож на мальчишку, а не на Сергея Сергеича, профессора, заслуженного юриста, женившегося на студентке с параллельного потока. Потом он тыркал сидишки, она привычно отметила, как он тащится от своего неизменного старья. Снова Creedence, Animals, Carlos Gardel - и так будет всегда. Его консервативность просто сводила с ума. Вначале, когда у них был недолгий «конфетно-букетный период», она пыталась полюбить эту музыку. Она старалась, в этом ее никто не мог бы упрекнуть. Но не получилось. То есть она могла, сидя рядом, слушать эту музыку, но любить? Как?.. Также как он не может понять ее house и hip-hop. А от сhill-out или Kruder+Dorfmeister его элементарно клонит в сон. «Ну что поделаешь…» - говорил он, - «…мы разные поколения. Но это ничего!» Ага, теперь она знает, как ничего все это. Очень даже чего.

Сергей Сергеич наслушался наконец, поблагодарил продавца, и она увидела своего мужа, идущим к выходу. Она думала окликнуть его, но замешкалась, постеснявшись кричать через зал, поэтому она просто смотрела на поступательное движение Сережи к выходу. Он сосредоточенно шел к парковке. Он шел по своим делам. К своей машине. И хотя она все поняла, ей стало страшно, что он не вспомнит о ней никогда. И она побежала, чтобы не дать этому произойти. Потом такие ситуации повторялись нечасто, но страх и сознание остались. А в этот раз он просто заговорился. Он пропустил встретившую их у входа в компанию даму перед собой, распахнув и придержав дверь перед этой оплывшей теткой, проскользнул за ней и отпустил дверь перед своей молодой женой.

Она нашла скамейку на площади и села. Ей было о чем подумать. В глазах защипало. Лара затолкнула слезы обратно.

Сережа никогда не произносил при ней слово “любовь”, разве что с саркастическими нотками. Тогда оно звучало как “лубоф”, но даже это кастрированное слово не адресовалось ей. И это вовсе не было связано с чувствами Сережи к своей жене, Сергеич искренне уважал и любил жену. В самом начале, когда она посмотрела втихаря его юношеские фотографии - дурашливые, веселые, бесшабашные фотографии с большим количеством друзей, следа которых ей даже не удалось застать, у нее возникло, но так и никуда не исчезло удивление - куда делся этот человек? Как это происходило и произошло? Это случилось в один день или стук его сердца стихал постепенно? Сергей Сергеич почти не изменился внешне, он отдавал себе отчет в их с женой разнице в возрасте и следил за физической оболочкой своего тела внимательно и придирчиво. А души? Всей этой херни, типа сердца - души - ума? Она вглядывалась в лицо того Сережи, счастливого без границ и пределов не только там, где он стоит с Викой, первой женой, которой и были сказаны все отпущенные ему природой слова о любви, но и там, где они с друзьями просто варят мидии, просто плывут на надувных матрасах в Турцию, просто едут в плацкартном вагоне в забытом теперь направлении. Этот человек жил на земле, и фотографии были тому подтверждением. Ее мужем был другой Сережа, Сережа, не говорящий об эфемерном, а строящий кирпичик к кирпичику их общий дом-крепость, зарабатывающий на их состоятельную старость и отпуск на Гавайях, заботящийся о ней. Как же, ведь она - его жена. От первого брака у Сережи осталась дочь теперь уже 16-ти лет и выжженное напалмом поле в груди.

Проснувшись утром, она лежала и подсматривала незаметно, как Сергеич собирается на работу. Он точными лаконичными движениями совершал ритуал сборов, у него и вправду серьезная работа, ему надо собраться с мыслями, расчертить в уме свой день. Что, в конце концов, ей еще надо от него? И она знала, что он даст ей дежурный чмок в лобик, если она за ним потянется - или же тихо закроет дверь в ее комнату, если она не потянется. Вот это самое «не» ее вначале и сбило. Она все делала, как надо, как делают те, кто влюблен, она подставляла и лобик, и губки, и шейку, а Сережа ее целовал. Если бы она с самого начала проверила его своим «неподставлением», возможно, сейчас бы она не приставала к мужу по вечерам, соблазняя его заняться кое-чем, а поняла бы его чувственную обугленность раньше. Хотя вряд ли…. Тогда, в бассейне, ей кто-то сказал, что вот этот клевый поджарый профессор ищет жену, потому что иначе накрывается его работа в Штатах, без жены Родина его не отпустит. У него было два месяца на женитьбу, у нее был третий упругий размер и красный диплом. И к тому же они на самом деле понравились друг другу. Через месяц, к взаимной радости, сыграли свадьбу и - не поминайте лихом!..

Сергей Сергеич был в восторге от яростной энергии своей молодой жены. Его носили волны эмоциональных бурь Лары, максимализма ее чувств, безаппеляционности ее оценок. Сколько эмоций она тратила на каждый жест, каждое слово! Он смотрел на эту бездонность энергии, он подпитывался ее зарядами, он молодел и веселел. Обуздать такую ходячую юность было тяжело, но совершенно необходимо, знание жизни пришло к Сергею не из книжек, а на личном горьком опыте, поэтому он знал, что ее надо занять делом. Он ошибся в первом браке, когда посадил Вику дома смотреть за ребенком и беситься от безделья. Таких ошибок он больше совершать не намерен, тем более, что у него уже есть ребенок, а желания завести второго у него пока нет. И правда, жизнь с Сергеичем заметно истощила Ларину энергетику, перенаправила мысли жены на карьеру и самоутверждение в новой среде. Она стала меньше приставать к нему и выпрашивать нежности, наконец-то она смогла оценить по достоинству его домовитость, надежность и пробивные качества. Еще немного времени, и ее перестанет заносить после литра пива. Сереже было никак не понять, в чем проблема его жены, почему она становится злой и агрессивной после его жертвенных выходов на танцполы с ее друзьями. А могла бы и оценить, как он насилует себя ради ее дискотечных прихотей, а то, что он не танцует, так ей же есть с кем, пусть хоть обтанцуется, он и не думает ревновать к этим юнцам - ее друзьям. Как она не понимает, что беседуя в этих прокуренных клубах с ее воздыхателями, он ей вообще одолжение делает, только ради ее удовольствия он взял эти уроки верховой езды, а ведь мог тем временем остаться на кафедре и поговорить с умными людьми об интересных вещах. Большим своим достижением в развитии Лары Сергеич считал то, что ее глаза перестали стекленеть в приличном университетском обществе. Он много работал над ее светскостью, объясняя и натаскивая. Последний конфуз, после которого ему пришлось посылать письмо с извинениями, произошел в доме декана два года назад. Сережа и не вспоминает о нем почти. Недавно Лара сама с грустной улыбкой напомнила ему, как с невинным лицом она объяснила умудренным гарвардским преподавателям, что означает русский жест, когда правая рука сгибается в локте, разворачивается внутренней стороной вверх, сжимается в кулаке, а пальцы левой ложатся перпендикуляром на сгиб локтя. Да, его до сих пор заливает краска, когда неожиданно к нему приходит эхо той фразы: «That means - go and fuck yourself!». И какая сразу воцарилась тишина… Что ж, Лара прошла с ним большой путь. Только почему у нее была такая грустная улыбка, когда она вспомнила об этом случае?

Ларе очень хотелось посмотреть мир. Она с детства знала за собой слабость к путешествиям, когда с родителями и друзьями она облазила добрую половину страны. Одной страны ей было мало. Ей нужен был мир. Поселившись в Штатах, они с Сергеичем получили возможность осуществить большую половину из задуманных ею путешествий. Лара таскала Сережу по экзотическим местам, кидалась с ним в водопады, брызгалась в горячих источниках, пила возбуждающие и притупляющие чувства коктейли, но через пару лет она с удивлением призналась сама себе, что эти поездки не приносят ей радости. И тогда Сергеич получил возможность меньше попусту сорить деньгами и больше вкладывать в ценные бумаги. А Лара смотрела фильмы и представляла, как когда-нибудь она пройдет и проедет по каменистой Сицилии, по импрессионистскому Провансу, по гипнотическому Марокко. В приходящих ей образах рядом с ней не было Сережи.

Неизбежно пришел день, когда у Лары появился любовник. Он как нельзя лучше контрастировал с уравновешенным мужем. Она и не думала терять голову по этому поводу, у нее не было серьезных мыслей ни на его счет, ни на счет кого бы то ни было. Сейчас, на этой скамейке, ее больше волновало, что муж, выбрав ее за молодость, которая не смогла вернуть к жизни обуглившиеся головешки его чувств, своей безжизненностью незаметно уничтожал Лару. Она сидела на скамейке и думала. Думала о том, как ее жизнь будет бежать, бежать мимо. О том, как ее мечты и стремления будут увядать вместе с кожей лица, как ее желания со временем перейдут в случайные и скорые связи. О том, как она проживет не свою жизнь. Она представила, как через двадцать лет они с Сергеичем будут бегать трусцой вдоль побережья, и как она будет безумно любить их собаку.

Лара встала. Она еще не решила, куда пойдет. Главным была готовность к движению.

Третья жена Сергея Сергеича была на десять лет младше Лары. С ней таких проблем не было.