Клуб Любителей Секса (КЛС): Агент безопасного секса. Часть III. Заложники. Все

Вместо предисловия.

Уважаемые модераторы, прошу изменить название трилогии «Агент национальной безопасности» на «Агент безопасного секса» в 1-ой и 2-ой частях, полагаю, что такое название является более уместным, в связи с тем, что речь в ней идет исключительно об отношениях с использованием презерватива. Заранее благодарю, и продолжаю:

Агент безопасного секса. Часть III. Заложники. Все – свободны, все - гуляют!

«Как все обыденно! - думал Радищев, поливая себя водой из душа, - «выстрел» в голову, и прощай, любовь! А кто-то пальцем, вымазанным в «шоколаде», пытался начертить на простыне имя своего обидчика, чтобы дать нам ключ к разгадке этого вопиющего случая. Какая все-таки редкая удача, что простыню не успели выстирать!»

И вот в то самое время, когда дедушка намыливал причинное место мылом, из центра поступила шифрограмма: «Срочно необходимо отработать операцию по освобождению иностранных заложников тчк. Начинаем без промедления вскл. зн.» Радищев подхватился и едва успел надеть штаны и майку, которая, как вы помните, находилась в кармане еще со времени посещения им конспиративной квартиры на Фрунзе, и бросить мимолетный взгляд на будильник, стоявший на тумбочке. На будильнике было начало двенадцатого.

Заложники все те же или, быть может, уже другие - немцы и французы вторые сутки томились в холе на первом этаже. Им давали только пить пиво и не кормили. Радищев понимал, что одному ему не под силу справиться с такой ответственной миссией и очень надеялся, что «наши» пришлют ему подмогу.

В холл дедушка прокрался, не привлекая к себе внимания, спрятавшись за чемоданом. Обстановка в холле по-прежнему полностью контролировалась семью проститутками и оставалась сложной. Со вчерашнего вечера почти ничего не изменилось, констатировал Радищев. «Учительница» в черном – у лифта, «матюра» - у входа в казино, одна женщина с копной рыжих волос – напротив стойки регистрации, и три молодых шлюхи – в центре на диване сидят нога на ногу. «Где-то должна быть еще одна – бойкая такая, мелкая, задиристая бабенка – промелькнуло в голове Радищева, - да вот же она барражирует вокруг немцев, стреляя в них глазами» Немцы же залегли и окопались, попрятавшись за пивными кружками.

Дедушка отчетливо осознавал, что стоит дать малейшую слабину - уволокут в номер и отделают там, в пять минут так, что не хватит средств на обратную дорогу. Необходимо было выдержать паузу. Время неотвратимо приближалось к полуночи. Обстановка накалялась, проститутки нервничали. Бойкая, мелкая шлюха задирала заложников из числа иностранных граждан и предлагала себя за 200 евро! Радищев передал в Главк шифрограмму: «Котировки упали на 20%, но ажиотажа и паники вокруг нет, ситуацию по мере возможности держу под контролем тчк»

Ровно в полночь в отель вошли два высоких молодых человека – поляк и его компаньон по бизнесу из числа, видимо, местных питерских предпринимателей. Они расположились в креслах за столиком в холле недалеко от бара, и соотечественник на правах хозяина жестом подозвал официантку. Но раньше официантки, за столиком рядом с ними оказалась бойкая невысокого роста вездесущая проститутка. Официантка подошла, чтобы принять заказ. «Два пива и фисташки, – произнес молодой человек скороговоркою и, повернув голову в сторону проститутки, посмотрел на нее через плечо, и спросил: А девушка, что-нибудь хочет?» Она расплылась в улыбке и попросила, чтобы ей принесли чайник чаю с пирожными. Заказ был в точности исполнен. Молодые люди пили пиво, грызли фисташки и о чем-то негромко разговаривали. Через пятнадцать минут молодой человек, делавший заказ, попросил принести счет. Он заплатил за два пива и фисташки и сказал: «А девушка заплатит за себя сама!» Возникла неловкая пауза, официантка переглянулась с проституткой, и та согласно кивнула. Молодые люди поднялись и ушли из гостиницы прочь. После этого злополучного события цены акции резко обвалились вниз. «200 долларов за одну акцию, котировки упали на 40% -телеграфировал Радищев центру, - срочно требуются интервенции Центробанка, иначе, может произойти коллапс, и торги будут закрыты!»

Система, как обычно, работала кое-как и, где-то все время пробуксовывала. Нет, победные реляции, и донесения, и трескучие отчеты о невиданных доселе успехах были – как же без этого, но когда дело доходило до дела, то оказывалось, что работать то и не кому. У одного заболел зуб, второй третью неделю в запое, а оставшиеся двое – такие удивительные люди, что самого пустякового дела им доверить нельзя.

В какой-то момент Радищев шестым чувством почувствовал, что он не одинок в своем противостоянии. Он ощутил прилив сил от присутствия верных чувству служебного долга коллег по борьбе, этих рыцарей резинового плаща, чтоб не рожала, этих рыцарей без страха по поводу упреков в неверности и в бесконечной продолжительности рабочего дня с утра до утра, этих рыцарей, у которых, когда им о голову разбивается кирпич, зажатый в собственных руках, а сердце готово выскочить из груди от непосильной нагрузки, мысль в голове только одна о 3,14зде. Было рядом твердое плечо этих мужественных бойцов невидимого фронта, проходящего через каждую улицу, каждый дом, каждую квартиру, каждую кровать ровно по ее середине.

Каждый из них имел свою легенду, кропотливо разработанную в Главке, а некоторые имели даже подлинные документы с печатями и штампами.

Вот присмотритесь - два дедушки лет около 60-ти, рослые, седые, в расстегнутых плащах, пиджаках и рубашках, обнажающих волосатые части тела, стыдливо прикрытые шелковыми галстуками, но с еще застегнутыми ширинками, сидят в кожаных креслах, отдуваясь с дороги и отрыгивая несвежее шампанское, выпитое в станционном буфете.. Кто бы мог подумать, глядя на них, но Радищев твердо знал, что это они. Он смерил их взглядом, прибавил к своему почтенному возрасту их возраст, при помощи компьютера, имевшегося у него в голове, поделил полученное число на три и, вздохнув, произнес: «Какая то инвалидная команда получается!»

Но уже от стойки бара, в этот самый момент отделилось грозное тело, могучее, как гора. Так от плиты материка во время землетрясения отделяется глыба – исполин, чтобы стать новым островом. Так от утеса, нависшего над бурлящей бездной, отрывается кусок размером с дом и падает вниз в бурлящую пучину. Так медленно и торжественно от стойки бара отделился бритый наголо, с золотой цепью толщиной с палец на массивной шее, с бицепсами, трицепсами и прочими аксессуарами, молодой человек, смотрящий на мир исподлобья цепким немигающим взглядом. Дедушка не сразу разглядел, зажатую в его кулаке бутылку шампанского 0,8 л. – так велик был этот кулак. Вслед за ним неотступно, как тень следовал мужчина средних лет, худой и какой-то невзрачный свиду и неприметный, как будто бестелесный.

«Их семеро - против пятерых «наших» - калькулировал Радищев, - я рискну взять на себя двух: брюнетку с выдающейся грудью и стройную небольшую блондиночку. Если «спортсмен» возьмет на себя двух рыжих помоложе, его тень – «училку», два дедка, тот, который килограмм под сто двадцать, - егозу, чтобы ее как следует придавить, чтобы она, наконец, перестала мельтешить перед глазами и нервировать, а второй, - ту, которая стережет вход, то получится марьяж. Короче, мы их всех сейчас в пять минут опрокинем, они и пикнуть не успеют, как уже будут охать!

«Когда в товарищах согласья нет, …- вспомнил Радищев слова из басни, в который лебедь «раком» щуку …, и развил далее, возникшую спонтанно мысль, - Беда всей системы заключается в том, что планы пишут одни, читают их другие, а исполняют те, которые не имеют о них ни малейшего представления! Какого фуя этот фуй поперся к сисястой брюнетке!?»

Человек – глыба, подойдя к брюнетке, спросил строго: «Сколько?» «Двести» – отвечала брюнетка. «Чего?» - растягивая гласные звуки, произнес, «спортсмен» так, что было понятно, что если брюнетка не угадает правильного ответа на поставленный вопрос, то ей не поздоровится. Комок застрял у нее в горле, ноги у нее затряслись, она знала, что правильный ответ - рублей, но сказала, превозмогая страх, шепотом: «Долларов!» «Пойдем за мной!» - пригласил «спортсмен» и направился к лифту. Она на трясущихся ногах последовала за ним, глядя ему в спину, а за ними след в след отправилась бестелесная тень. «Неужели они вдвоем будут ее «драть»? Измельчал народ!» - вздохнул Радищев.

Внимание двух «матюр» мало помалу стало переключаться на вновь прибывших пожилых постояльцев, отдувающихся с дороги. Они медленно подкрадывались все ближе, но были еще достаточно далеко. Радищев с головой запрокинутой назад, казалось пребывающий в дреме, принял свое решение. Он внезапно открыл оба глаза и посмотрел на оказавшуюся напротив него молодую женщину, несущую на своей голове копну каштановых, непослушных волос. Взгляд у Радищева был, надо Вам сказать господа, такой, что если он смотрел в спину девушке, идущей, виляя ягодицами, то она непременно оборачивалась и замедляла или ускоряла шаг, в зависимости от своего желания быть изнасилованной. И в этот раз путана, под воздействием магнетического взгляда, повернулась в его направлении, и взгляды ее и Радищева встретились. Радищев поманил женщину пальцем. Она подошла и ослепительно улыбнулась улыбкой лошади из рисованных мультиков. «Вот лучше бы она не улыбалась, - подумал дедушка – иногда очень важно оставаться серьезной, особенно, в случаях, когда речь идет о деньгах!» «Двести долларов!» - сказал дедушка. «Двести пятьдесят!» - отвечала путана. «Двести и ни центом больше! – сказал дедушка и добавил – Не хочешь, иди, куда шла!» Убежденная дедушкиным красноречием она вздохнула и согласилась. Поднялись в номер.

Дедушка выдал женщине двести долларов и отправил ее отмывать доллары в ванну. Оставить их на столе она не решилась, опасаясь, что дедушка передумает. Из ванной женщина вышла совершенно голой, и дедушка про себя отметил, что она вполне соответствует сложившимся в его старческом мозгу представлениям о том, как должна выглядеть голая женщина. Дедушка завел будильник ровно на один час, поставил его на тумбочку в изголовье кровати и пригласил женщину лечь. Начали осторожно, присматриваясь и, не доверяя друг другу. Постепенно вошли во вкус. Попробовали и так, и сяк, и наперекосяк. Звонок будильника, заставший сладкую парочку в положении 69, напомнил о том, что пора бы уже и разлепиться, но сделать это было нелегко. Потребовалось еще около получаса, чтобы довести начатое дело до нужных кондиций. «Пойдем, я провожу тебя на боевой пост!» – сказал дедушка, натягивая майку. «Слушай, дай мне денег на такси, я поеду домой, я больше не смогу сегодня работать! - отвечала ему проститутка – Скажи, а почему ты выбрал меня?» «Мне показалось, что тебе очень нужны деньги, - отвечал ей Радищев – я сначала хотел взять молоденькую блондинку» «Тебе правильно показалось, мне действительно очень нужны деньги, у меня двое детей, а она девушка одинокая, так что переживет» - сказала проститутка. «Двое детей? Никогда бы не подумал!» - подумал про себя дедушка, но в слух ничего не сказал.

Проводив женщину в питерскую ночь, Радищев вернулся в холл, сел в кресло, закурил. Две «матюры» договорились, наконец, с двумя дедушками и трепетали в предвкушении секса, и улаживали последние формальности, связанные с поселением дедушек в отеле: бегали между дедушками и рецепшином с их паспортами, карточками гостя, магнитными ключами от номеров. Вальяжные дедушки любили, когда вокруг них происходит суета, а они в это время, как ни в чем, ни бывало, пьют пиво. «Училка» по прежнему стерегла лифт, две молодые барышни (блондинка и рыжая с черным бантом-заколкой в волосах), положа ногу на ногу, пили воду с лимоном и курили. Радищев поднялся из кресел, подошел к молодым проституткам и сказал блондинке, чтобы она следовала за ним, если согласна за 200 долларов и ни центом больше.

Ехали все вместе в одном лифте – трое дедушек и три проститутки, объединенные общей целью, общей идеей, многозначительно переглядываясь, друг с другом, как добрые приятели.

Радищев напрасно волновался, опасаясь посрамить собственные седины и залысины. Молодость барышни, ее юный задор, молодое красивое тело сыграли благотворную роль. Сидя на дедушке к нему спиной, молодая барышня извивалась на нем, оборачивала голову назад и целовалась с дедушкой взасос. Попробовали всевозможные позы, которых старый затейник знал предостаточно. В пятом часу утра охранник отеля наблюдал, как дедушка расшаркивался в дверях отеля с молодой проституткой, целовал даме ручку и рассыпался перед ней в любезностях.

Поле боя после боя представляло собой жуткую картину. Две помятые «матюры» поправляли прически и расплывшийся макияж. Брюнетки с большой грудью не было нигде видно – пропала без вести, констатировал Радищев. Рыжая молодая девица клевала носом. И только «училка» в черном платье, сидела возле лифта, не шевелясь, как скорбящее каменное изваяние на надгробье немецкого кладбища. Радищев хотел, было найти немцев, чтобы сказать, что они свободны, но те, воспользовавшись суматохой, разбежались кто куда.

Вернувшись к себе, дедушка первым делом написал отчет в Главк о том, что поставленная боевая задача в основном силами инвалидной команды была выполнена, и противник понес в ходе завязавшегося боя значительные потери. Разложив перед собой наличные доллары, дедушка, любовно разглаживая каждую купюру, отметил, что его потери составили 400 долларов, и это он не вспомнил еще о пятистах рублях, выданных им проститутке на такси. Еще утром дедушке казалось, что 400 долларов - умопомрачительная сумма, но ввиду обстоятельств ночного боя он махнул на них рукой, как бы говоря: «И фуй с ними!», а, может быть, это он так с ними прощался. Сон старика был здоровым и крепким. На следующий день поезд уносил дедушку на юг по маршруту, представлявшему собой почти прямую линию с одной только извилиной возле Бологого, вычерченную им прежде мысленно в его старческой голове.