Клуб Любителей Секса (КЛС): Ваниль в виниле, мазо сад! (Антология страха)

А началось все с того, что окружение «с перепугу-перепою» навесило на меня ярлык: мазохистка. И лишь потому, что одному я позволила шлепнуть себя по попке во время интима, а другой – закрепить на себе навыки, полученные на курсах по мезотерапии.
Невинная слегка порочная, я обиделась.
Следом, издевкой, прозвучал звонок от Мистресс Леоноры, пригласивший на БДСМ-тусовку. Согласилась, дабы лишний раз убедиться во вреде навешивания ярлыков.

Первая трудность возникла по поводу прикида.
- Слышь, не парься, - шипел в трубку Жирный Ачкарик. – Одевайся, как хошь.
Ха, знает вошь ваше «как хошь», потом долго придется доказывать, что не Буратино.
Из скудного запаса знаний: черный цвет, кожа, винил… Из перечисленного есть только кожаная куртка да и та слямзенная с коричневой пятнистой бурёнки. Ладно, выдохни: не важно во что одета, важно кто раздевает.
Ачкарик всю дорогу недовольно косился на мои джинсы, плотно зашторившие его любимую часть женского организЬму… коленки. «То-то, не все коту мазо»…

… Единственное светлое пятно в этом подвале – небольшой зал у барной стойки. Три шага в сторону – и зловещий полумрак буквально всасывает в свое нутро. Кровавые стены, распятия, цепи, прокрустово ложе – дух Хичкока щекочет ранимый анус и больно наступает на любимый мазоль.
Леонора устраивает мне ознакомительную экскурсию:
- Здесь комната садо-мазо, а это приватная КСильня…
Мда, надо жизнь прожить так, чтоб больше не хотелось: потрахался от души, и на распятие. Хотя у мазохистов, кажется, наоборот…

- Это кто?- смерив меня «верхним» взглядом, спросила высокая стройная брюнетка, с внушительной тату на предплечье. Вся сплошь затянутая в кожу, – а-ля Гелла от БДСМ. Я аж присела.
- А, - махнула рукой Леонора, - это Ачкарика, - немного подумав, добавила: - И моя тоже…
Оба-на, остановись мгновенье – ты попало.
Минутой позже, оставшись с Мистресс с глазу на глаз, я все-таки спросила, что она имела в виду. Вопрос, так сказать, не из праздного любопытства, а исключительно из чувства самосохранения.
- А это, деточка, - тоном волка из «Красной шапочки» ответствовала Леонора, - чтобы тебя здесь никто не тронул. У нас так заведено: кто-то кому-то должен принадлежать. Иначе перейдешь в собственность клуба.
Перспектива стать «общей» не вдохновила, поэтому без «шуму и пыли» мигом согласилась стать собственностью даже ЖА.
- Что я должна делать? – подобострастно проблеяла я.
- Просто будь рядом.
- А разговаривать можно?
- Только с нами, и в меру.
- А пить?
- Тебе какой сок? – ласково проворковал Ачкарик, прикинувшись, что не понял моего животного желания остограммиться.
«Пи..ец», - подумала, а вслух: - Мне все равно… уже…

Обгладывая куриные крылышки, Мистресс с чувством, с толком, с расстановкой, будто говорила о погоде, доводила до Ачкарика следующую информацию:
- Сегодня клубу, оказывается, полгода. Просят зрелище. Давай с иголочками что-нибудь придумаем…
При этих словах с ЖА случился нервный… жор. Он вмиг опустошил тарелку Леоноры. И с такой же скоростью принялся за свою: «не откладывай на завтра то, что можно съесть сегодня»…
Позлорадствовать вслух мне не пришлось. В большом зале началось действо, и голос Геллы предложил поприветствовать новых членов клуба, а в качестве посвящения в «братство», например, подвесить их за ноги. На финишную прямую по скоростному уплетанию крылышек мы с Ачкариком пришли вместе. Раз уж мышеловка захлопнулась, надо хотя бы доесть.
- Может уйду, а? – с мольбой посмотрела на Леонору.
- Расслабься, без твоего согласия никто тебя не тронет.
Угу, - если надо, но не хочется, то не обязательно. Великой души люди – эти садисты, доложу я вам…

Усадив меня на край дивана у самой сцены, и бросив успокоительную «пилюлю»: - Ща придет Скунс, - Леонора с Ачкариком отправились в аптеку. А я оказалась нос к носу с двумя злобными дядьками, за что-то хлеставшими прикрученную к ложе наручниками голую тетку. Нет, не так. Хлестали тетку не ЗА ЧТО, а ее же удовольствия ДЛЯ. И дядьки были совсем не злобные. Технично орудуя плетками, они… улыбались. «Все надо делать с юмором! – сказал палач, рубя голову дольками». Посему было видно: процесс бития доставляет им огромаднейшее удовольствие. Руки-плети лихо выбивали по вздрагивающему телу ритм: «Эх, ухнем» или «Еще раз, да еще раз, да еще много-много раз».
Странное дело, били по ней, а содрогалось все у меня: и лицо, и одежда, и душа, и мысли. Я поклянусь на Святом распятии, что встреть я на улице таких вот худосочных «ботаников», ни за что не поверила бы в их садистское начало. А тем более никогда бы не догадалась о начинке их кейсов – вместо ноутбуков или научных трактатов в них покоится грозное орудие БДСМ – девайсы.

Не в силах смотреть на сцену, перевела взгляд на зал. «В раю климат лучше. Зато в аду приятное общество». Лица-маски. Ни одной эмоции. Политбюро на БДСМ-тусе: «Воздержавшиеся есть? Воздержавшихся нет. Единогласно».
Впрочем, один «воздержавшийся» все же нашелся. Он сидел рядом. Потупя взор, сучил ножкой. Явно из новеньких. Явно нервничал. И нервничал, явно, не по-деЦки. Перспективный малый с нераскрытым потенциалом.
В воспитании мазохиста главное – набить руку, чтобы тот почувствовал себя сыром в масле (сырым и в масле). Под «жертвами» после экзекуции оставались мокрые разводы. Позже у Леоноры поинтересовалась – урина ли? оргазм ли?
- Или то или другое. Как вариант: и то, и другое…
Ну что ж, как говорится, назвался груздем, обос…лся и стой.

Долгое отсутствие милых (а это я поняла именно тогда) моему сердцу спутников, вызвало у меня приступ лихорадки. Аки блоха, прыгая с дивана на диван, я все не могла найти удобное для себя место. Взгляд зацепился за бандану: где-то я уже видела эти желтые колобки на синем фоне… Напрягаю зрение: так и есть – под банданой счастливый анфас Скунса. Наконец-то, свой, ванильный (такое определение садо-мазо дали сторонникам традиционного секса). Сила моей радости была идентична разве что радости граждан, освобожденных от вражеской оккупации в годы Великой Отечественной. «Со слезами на глазах» я ринулась к Скунсу, невольно обрушив на него случившийся на нервной почве словесный по…ток.
- Я не мазохистка! – горячо разубеждала ничего и не утверждающего Скунса. – Я не понимаю кайфа в физической боли… Если я и мазохистка, то только моральная, и только чуть-чуть…
- Я тоже не мазохист, - поддержал беседу душка Скунс. – Я садист…
Знакомо ли вам состояние «в паху дыханье сперло»? Да-да, это оцепенение, когда даже пОры не могут вздохнуть.
Ноги сами принесли меня к бару, в меню которого было все: от коньяка до изжоги. Мне просто необходимо было ввести в организм несколько грамм позитива, т. к. внутри все затвердело. «Подумать только, Скунс – садист! А счастье было так возможно» - кап-кап-кап капали в коньяк соленые слезы. Но уже минут через пять подействовал введенный позитив: «Подумаешь, Скунс- садист. Ну и что? Человек сам садист своего счастья». И стало мне глубоко… хорошо. А с возвращением Леоноры и Ачкарика – еще лучше.

Когда красавец-садист распинал на кресте красавицу-мазохистку, я уже не отводила затравленно взгляд, любуясь техникой «верхнего» и конвульсиями «нижней». Она рыдала, билась, поджимала ноги, повиснув на цепях, но не говорила «стоп». А я, размышляя над причудами человеческой природы, вдруг прониклась: какой же несчастной чувствует себя женщина, которую некому довести до слез. А этой, вишь, как несказанно повезло…

… Наступил, наконец, и на нашей улице праздник: Леонора приковала к кресту две симпатичные тушки. Одна из них, как ни странно, принадлежала Жирному Ачкарику ( ее ни с кем не перепутаешь), другая – незнакомой мне девице, под стать ЖА. Весело, красиво и опасно – так бы я охарактеризовала это зрелище. Насадив свечи на иглы, Мистресс, набитой рукой Мастера, причудливо украсила ими спины «сладкой парочки», зажгла и произнесла:
- Эти праздничные торты мы приготовили в честь юбилея клуба…
«Тортики», нагло попирая «законы жанра», даже ради приличия не желали изображать из себя мучеников. Все представление они возбужденно о чем-то перешептывались и хихикали.

В конце концов подхихикивать стала и я. И чуть было недохихикалась. Размахивая руками, обратилась преимущественно к садистам:- Всё хорошо, но до Инквизиции вам, ребята, еще расти и расти...
Когда же на завершающей порке другая пара садистов на даму надела кандалы и, доведя спину до багрового румянца, стала протирать льдом и лимоном, язык мой – он же - враг мой- посоветовал посыпать тело солью и перцем.
- И смазать горчицей, - подхватил Скунс.
Нам было очень весело. Пока не вмешалась Леонора:
- Нет, вы только посмотрите на эту распоясавшуюся ваниль. Даже мы, садисты, себе такого не позволяем…
А могли бы, - подумала я. Представила. И затихла...

Еще дня два после юбилейной тусовки находилась в состоянии эйфории. И даже готова была поделиться своими эмоциями с вечными старушками, что бессменно сидят на лавочке у каждого подъезда:
- БДСМ, бабушки, это вам не баран накашлял…

Через пару дней попустило. Проснулась с ощущением АБСОЛЮТНОГО счастья: - Я - ваниль! Да здравствует БДСМ!

--------------------

Т-зубец на ментограмме